Испытание на прочность - [62]

— Слышала сегодня?.. — Ирэн прямо-таки захлебывалась от возбуждения. Вот те раз, что же могло привести ее в столь невменяемое состояние? Она ж обычно упирает на "keep it cool!" (держим класс!).

— Что слышала? — сдержанно поинтересовалась Яна, внутренне изнывая от любопытства.

— В семь утра кто-то пел "Орленка" на нашем стояке, и еще со всей дури! — Янка похолодела. Вообще-то не в семь, а в восемь, но это сейчас не суть важно… Плакала ее репутация! — На весь дом было слышно, — со злорадством прибавила Ира, энергично сдувая со лба агрессивно-малиновую челку.

Пока Яна лихорадочно открывала и закрывала рот, как безжалостно выброшенная на сушу рыба-кит, вмешался Костик — невысокий крепко сбитый парень с типичной для Города бритой головой. Его во дворе прозвали на иностранный лад Кин-Стин-Тин (Янке на ум то и дело приходили корейские лидеры Ким-Чен-Ир и Ким-Ир-Сен — вот ведь чем голова забита!).

— Наверно, та дура очкастая с пятого этажа, — Костик театрально выпучил глаза и закрутил из стороны в сторону идеально круглой головой, по которой впору строение черепа изучать. По-видимому, изображал "очкастую", вполне нормальную девчонку, с которой Янка несколько раз болтала, дожидаясь лифта…

Народ нескладно загоготал, парни вперемешку с девчатами, а у нее на душе стало так паршиво, как давно уже не бывало.

— Так что, не слышала? — продолжала допытываться Ирка с опасным блеском в глубине суженных зрачков.

— Нет, в семь я еще спала, — как можно более небрежно отмахнулась Яна, мысленно с ожесточением ругая себя за трусость. Но Ирка не купилась, все продолжала с подозрением сверлить ее глазами-буравчиками, щедро оттененными черными тенями. (Стоит ли говорить, что "первая леди" их двора Янку не слишком жалует — чует конкуренцию, что ли…)

Это ж надо было столько ума: ну как она могла забыть, что именно в ванной звукоизоляция самая никудышная! Когда ругаются соседи сверху, слышно все до единого слова. А если кто-то узнал ее по голосу?.. Да и лысый Кин-Стин-Тин смотрит чересчур многозначительно и лыбится во все тридцать два, это ж-же неспроста! Неужели что-то заподозрил? "Пора отсюда сматываться, по-английски тихо, не прощаясь. Что-что, а это мы умеем превосходно! — только и подумала. — Опять "мы", Николай Второй…"

Но ноги будто приросли к асфальту. Больше того, Янка с тревогой отметила, что изнутри медленно, но верно закипает — ох и натворит сейчас делов!.. Ну и ладно — пропадай, моя телега, все четыре колеса! Ни ни кого из приятелей не глядя, она вызывающе громко заявила:

— А у меня, кстати, линзы.

— Какие линзы? — не врубилась Ирэн.

— Контактные. Я очков не ношу, вместо них линзы.

— Это как, цветные? — на полном серьезе сморозил Кин-Стин-Тин, известный интеллектуал, и вся посиделка опять заржала одной дружной глоткой. "Ну что ж, репутация пока вроде не пострадала, посмотрим…" — а если честно, то ей было уже глубоко параллельно: можно подумать, на этом дворовом авторитете свет клином сошелся!

Чувствуя себя как взмыленная лошадь на финишной прямой, Янка влетела в аудиторию вместе со звонком. На пороге резко затормозила и дала задний ход — на двери красовалось что-то необычное, грех пропустить… И разочарованно вздохнула: ничего супер-интересного, всего лишь криво намалеванный от руки плакат, который гласил: "Вход по партбилетам!" (И почерк явно Кузьменковский, с характерной буквой "О" рогаликом, хоть бы изменил в целях конспирации…) Подивившись на этакую недогадливость, Яна потопталась еще немного у плаката и зашла в класс, мысленно поздравляя себя, что успела как раз до появления математички. (Теперь уже никакая Макарова не осмелится попрекнуть, что она каждый день опаздывает!)

Но отдышаться от сумасшедшей гонки, поостыть и привести себя в порядок не удалось, уже с порога подстерегал очередной культурный шок: на всю аудиторию царила, сверкала и благоухала чем-то одуряюще-сладким Галя. Яна ее в первую минуту не признала: небрежно раскинув атласную черную юбку-клеш, на парте величественно восседала Клеопатра. (Ну в точности как в cтаром фильме с Элизабет Тейлор, голливудская классика…) Угольно-черная низкая челка, тщательно уложенное модельное каре — нет, эта новая прическа ей определенно идет! И волосы какие-то не такие, для натурального цвета слишком блестят — неужто еще и покрасилась?..

— Ну как? — нетерпеливо потребовала аплодисментов и восхищения Галина, и у Янки искренне на сто процентов вырвалось:

— А-фи-геть!..

— Все люди как люди, а я супер-стар! — не без ехидства вставил околачивающийся у доски Кузьменко — плакат свой стережет, не иначе? Но Галька его царственно проигнорировала.

— Заигрывать с цветами и конфетами! — находчиво отшила эту звезду юмора Машка, и Денис со спринтерской скоростью смылся на свое место. (Следует заметить, физиономия при том стала порядком перепуганная. "Тоже мне, кавалер выискался!" — Яна поневоле усмехнулась, косясь на Галину со сложной смесью одобрения и легкой зависти.)

И нестерпимо потянуло взглянуть на себя, проверить, все ли в порядке — Янка украдкой заглянула в висящее у двери широкое "общественное" зеркало. Отраженное в нем художественно растрепанное создание, хватающее ртом воздух и недоуменно хлопающее круглыми глазами, скорей разочаровало, чем поразило воображение: что называется, "простенько, но со вкусом". Маме бы наверняка понравилось, а это самый верный признак, что по современным меркам никуда не свистит! Как бы ей теперь на Галькином фоне не затеряться, как бедной родственнице-простушке… Она ведь за последние три года прическу сменить так и не решилась, да и в парикмахерской была один-единственный раз в жизни, перед выпускным в девятом классе. (После чего, кстати, зареклась туда и ногой ступать! Еще неделю со вздохами и ворчанием вымывала и вычесывала из шевелюры лак и какую-то вонючую парикмахерскую беду. Все-таки в плане собственной внешности она консервативна, и даже слишком, как по нынешним временам…)