Испытание магией - [13]

Он не ошибся. Мы пришли, когда Перл чем-то занималась у своей «перегонной установки» и одновременно препиралась с Листом.

— Я ни при чем, — услышала я голос старшего брата. — А коли тебе охота, чтоб она осталась, возьми да отведи ее в Крепость сама. Почему нет? Ну да, конечно: ты-то уже четырнадцать лет как вниз не спускалась, своими драгоценными ножками землю не мерила.

Перл обернулась с флаконом духов, замахнулась, готовая запустить его Листу в голову. Он попятился. Тут мать заметила на пороге нас с Исавом. Опустила руку и вернулась к своему занятию: оказывается, она в этот самый флакон переливала духи.

— Скажи этой девице, что через два часа я буду у Пальмовой лестницы, — обратился Лист к Исаву. — А если она не объявится, уйду без нее.

Он вышел из комнаты; повисло тягостное молчание.

— Тебе понадобится еда, — нашелся отец и отбыл на кухню.

Позвякивая бутылочками, мать подошла ко мне.

— Вот, возьми. Два флакона «Яблочной ягоды» для Айрис и одна «Лаванда» для тебя.

— Лаванда?

— В детстве ты любила ее запах, поэтому я рискнула и выбрала его. Если захочешь, потом мы подберем что-нибудь другое.

Открыв крышечку, я принюхалась. Увы: воспоминания о детстве опять не пробудились, зато вспомнилось, как однажды я пряталась под столом у Валекса в кабинете. Я пробралась туда в поисках противоядия от «Бабочкиной пыльцы», так называемого яда, с помощью которого Валекс лишил меня возможности бежать. Полагая, что мне требуется ежедневная доза противоядия, чтобы не умереть, я намеревалась отыскать целебное средство. А Валекс возвратился неожиданно рано и обнаружил меня по запаху лавандового мыла, которым я пользовалась.

Аромат лаванды — это чудесно.

— Замечательный выбор, — заверила я мать. — Спасибо.

У Перл вдруг глаза расширились от страха. Она сжала губы, стиснула руки. Глубоко вздохнув, она объявила:

— Я иду с тобой. Исав, где мой, вещевой мешок? — спросила она мужа, когда он возвратился с хлебом и фруктами.

— Наверху в нашей спальне, — ответил он невозмутимо.

Перл выскочила из, комнаты. Если ее внезапное решение и удивило Исава, он этого не показал. Я упаковала принесенную, снедь, а пузырьки с духами завернула в плащ. Ходить в нем на юге было слишком жарко, зато было мягко спать, когда мы с Айрис и девочками останавливались на ночлег у дороги.

— Еды надолго не хватит, и в Крепости тебе наверняка понадобится новая одежда, — сказал отец. — У тебя есть деньги?

Я порылась в мешке. По-прежнему казалось странным, что приобрести одежду и еду можно только за деньги, — ведь на севере мы получали все необходимое бесплатно. Я вытащила мешочек с иксийскими золотыми монетами, которые Валекс дал мне перед расставанием.

— Это сгодится? — Я предъявила одну монету Исаву.

— Убери. — Он накрыл мою руку своей. — И никому не показывай! Когда будешь в Крепости, попроси Айрис обменять их на ситийские деньги.

— Но почему?

— Тебя могут по ошибке принять за северянку.

— Так ведь я и есть...

— Ничего подобного, — веско проговорил отец. — Южане с подозрением относятся к выходцам с севера, даже к тем, кто попросил здесь политическое убежище. Ты — Залтана. Не забывай!

Залтана. Я мысленно произнесла это слово раз, другой, третий. Может, если твердить «Залтана, Залтана», то и станешь ею? Увы: стать настоящей Залтана мне будет непросто.

Исав принялся что-то искать в ящиках письменного стола. Я убрала деньги Валекса. Мой вещевой мешок раздулся после того, как я засунула туда снедь и вещи, полученные от Исава. Я попыталась сложить все поаккуратнее. Понадобится ли мне веревка с кошкой? А северная форма? Хотелось верить, что нужды в них не возникнет; однако я не могла вот так сразу с ними расстаться.

Звякнул металл. Исав подал мне горсть серебряных монет.

— На первое время хватит, а в Крепости обменяешь свои. Теперь двигай наверх, надо попрощаться с матерью. Время не ждет.

— Разве она не пойдет с нами?

— Нет. Ты найдешь ее на постели, — проговорил мой отец с печалью и, как мне показалось, смирением.

Подъемник доставил меня на второй этаж. Мать лежала на кровати, поверх цветастого покрывала, сжавшись, точно беззащитный зверек. Ее тело содрогалось от рыданий, слезы ручьем текли на подушку.

— В другой раз, — всхлипывала она. — В другой раз я обязательно пойду с Листом в Крепость. Потом, позже.

— Это было бы хорошо, — сказала я. И добавила, вспомнив слова Листа о том, что мать четырнадцать, лет не спускалась на землю: — Я вернусь домой, как только смогу.

— В другой раз, — твердила она. — В другой раз — обязательно.

Решив отложить путешествие, Перл понемногу успокоилась. Распрямилась и встала с постели, оправила платье, отерла слезы со щек.

— В следующий раз останешься с нами подольше.

Прозвучало это твердо, как приказ.

— Слушаюсь, Пер... да, мама.

Выражение тревоги исчезло с ее лица и стало видно, какая у меня мать красивая. Она крепко меня обняла и шепнула:

— Я не хочу терять тебя снова. Будь осторожна.

— Конечно. — Еще бы нет! Привычка к осмотрительности давно въелась мне в плоть и кровь.

В поселении было всего лишь несколько лестниц, и каждая называлась по имени семьи, которая жила рядом. Данное мне Листом время истекало, когда я пришла в комнату с лестницей Пальм. Едва я поставила ногу на ее верхнюю планку, как невдалеке раздался голос Орешки. Я уже попрощалась с родителями и Баволом Какао, но сестренку найти не удалось. И вот теперь она кричала: