Испытание - [16]

Николай вспомнил сказанные недавно политруком слова: «Нам чужой земли не надо, но и своей ни одного вершка никому не отдадим. А если враг нападет на нас, то мы его уничтожим на его же земле…» И, повторяя эти слова про себя, как клятву, он решил: «Буду стоять насмерть и прикрывать полк. Он придет сюда. Обязательно придет и ударит так, что от врага останется мокрое место».

Николай зорко всматривался в каждый бугорок, в каждый кустик, не упускал из виду даже легкого колыхания травы от набежавшего ветерка.

Но все было спокойно.

Слева, к границе, шел широкий проселок. Колосья клонились к дороге, покачивалась наливающаяся рожь. Дальше высился поросший молодыми сосенками холм, скрывающий огневую точку. Левее холма виднелся лаз в пулеметное гнездо. Еще левее, за дорогой, в кустах, еле можно было различить вход в дот. Вместе с бойцами этого дота, которым командует лейтенант укрепрайона, Николай должен охранять дорогу и без приказа не отходить…

Он посмотрел на хмурые, сосредоточенные лица своих пулеметчиков и спросил:

– Ну как, орлы, закурим, что ли? – С тех пор как Николая назначили комендантом дзота, он, обращаясь к подчиненным, стал называть их орлами. Николай отсыпал себе на бумажку табаку и протянул кисет Трошину: – Закури, Филя. Все полегче!.. – И, скручивая цигарку, снова по вернулся к амбразуре.

От Буга доносилась ружейная стрекотня. Впереди затарахтел пулемет, и над лазом потянулся сизый дымок. Люди в пилотках с ручными пулеметами перескочили через дорогу и исчезли во ржи.

«Кто они? – мелькнуло в голове у Николая. – Наши или враги?» Еще несколько человек, двое из них в зеленых фуражках, перебежали дорогу в другом месте. «Это, наверное, пограничники отходят», – решил Николай.

Но тут во ржи, где только что исчезли бойцы, затрещали пулеметы.

«Куда же они бьют?» – старался определить Николай. Вдруг над волнами колыхавшегося поля поднялись серо-зеленые котелки. На дорогу, перегоняя их, вылетели мотоциклисты и, не сходя с машин, застрочили из своих пулеметов. За мотоциклами появились темно-серые броневики. Они неслись по дороге и тоже стреляли на ходу. Вот, миновав переднее пулеметное гнездо, они спустились к мостику и почти скрылись в маленькой ложбине.

Николай нацелился на первую машину и хотел было уже нажать курок, как вдруг раздался взрыв огромной силы. Машина вспыхнула ярким пламенем и разлетелась на куски. Солдаты в блиндаже бросились к амбразуре, оглушая Кочетова восторженными криками.

Снова раздался такой же взрыв. Вторая машина перевернулась вверх колесами и потонула в бушующем огне. Третья сделала левый разворот и, перескочив канаву, замерла на месте. Остальные попятились, огрызаясь огнем своих пулеметов.

Все в дзоте затряслось, с потолка посыпалась земля: это враг открыл ураганный артиллерийский огонь; бойцы прижались к стенкам, некоторые со страху рухнули на землю. Только Трошин остался стоять рядом с Николаем.

– Чего перепугались?! – крикнул Кочетов. – Еще фашиста не видели, а уже труса даете!..

– Гриша, встань, – нагнулся Трошин к сидящему на земле, позеленевшему от испуга бойцу. – К вам ведь комендант обращается… А ну, живо подать ленты!

Боец послушно поднялся и подал коробку с патронами.

– Ну вот! А то скривился, точно живот прихватило. – Но тут же при новом разрыве Григорий снова пригнулся. – Что же ты кланяешься, кому это ты кланяешься? Гитлеру, что ли, поклоны отбиваешь? А ну-ка распрямись, богатырь! – Бледный, трясущийся Григорий выпрямился, рукавом обтер потное лицо. – Давно бы так! – более добродушно взглянул на него Филька.

Гитлеровцы между тем подтянули свою артиллерию ближе и открыли прицельный огонь по дотам и дзотам.

Теперь у амбразуры стоять было уже нельзя: пули и осколки цокали и рикошетили у самой амбразуры, ударяясь о ее стены. Николай прижался к передней стенке блиндажа. Из-за торцов бревен посматривал в поле, откуда доносилось что-то страшное, как будто там работали огромные тракторы.

– Слушайте, орлы! Что это? – крикнул Николай и приложил ухо к стене.

Звуки стали явственнее, и наконец из-за бугра показались танки. Широко расползаясь по полю, они двигались прямо к пулеметному гнезду и к залегшим во ржи пограничникам. У Николая от страха сжалось сердце. Он обвел бойцов взглядом и сказал:

– В таком дзоте, как наш, не страшно. Держитесь, орлы!

Он навел пулемет на танк, целясь прямо в его смотровую щель, но щель вдруг сдвинулась с места, из-под танка вырвалось пламя, вверх взлетели комья земли. Танк загорелся. Горели и другие наскочившие на фугасы танки.

– Видали, орлы? Вот это работа! – обрадовался Николай.

Как хотелось ему в этот момент обнять и расцеловать неизвестных героев-подрывников!..

Но из-за горящих машин выползли новые танки. «Погибли, знать, наши динамитчики!» – с болью подумал Николай о подрывниках и снова схватился за пулемет. Наведя его на смотровую щель танка, он нажал курок.

Неудержимая радость охватила Николая, когда он увидел, что танк остановился. Ведь это он… Он его остановил!..

– Одну гадину порешили! – крикнул он Трошину, поправлявшему ленту.

– Давай, давай по второму! – отвечал Филька, со страхом глядя, как следующий танк ползет прямо на них.