Исправь своё детство. Универсальные правила - [35]

Наши отношения с родителями – вот то, благодаря чему в нас сидит какое-то смутное, но при этом тотальное недоверие к другим людям, а как следствие – к самим себе. Да и как я могу себе доверять, если я способен так жестоко ошибаться, оценивая других людей и степень их расположения ко мне. С другой стороны, если они относятся ко мне так – то есть могут предать, проигнорировать, – то, видимо, я на самом деле ничего из себя не представляю. Ведь если бы я представлял собой действительную ценность, то ни подлости, ни предательства они в отношении меня себе не позволили бы.

Наконец, искренность. В такой ситуации она оказывается и вовсе невозможной! Если я не доверяю другим, не доверяю себе, то о какой искренности вообще может идти речь?! Разумеется, я подозреваю окружающих в неискренности и уже тем самым становлюсь неискренним в своем отношении к ним. Поскольку же они пережили ровно такое же детство, со всеми теми детскими откровениями, которые так хорошо известны мне, то и с их стороны все будет точно то же самое: они будут сомневаться в моей искренности, как я сомневаюсь в их чувствах и поступках.

Таков порочный круг. Поначалу – до двух-трех лет – я безгранично доверял своим родителям, но продолжалось это лишь до тех пор, пока я не понял, что они, оказывается, могут поступать, совершенно не согласуясь с моими чувствами и моим представлением о жизни (которое я раньше считал общим, единым, одинаковым). Пережив этот ужас, прочувствовав это разочарование, я начал испытывать недоверие к окружающим и к самому себе. Все это лишило мои отношения с другими людьми искренности, я стал играть, лукавить, врать и… запутался.[13]

И вот мы снова стоим перед альтернативой – продолжать жить так, как мы жили прежде, или что-то переменить в себе и в своем отношении к окружающим. В любом случае, мы должны понять как минимум три вещи.

Во-первых, возникшее у нас однажды ощущение, что наши родители нас предали, – возможно, только ощущение. Мы же должны оценивать поступок другого человека не по тому, что мы в связи с этим поступком чувствуем, а исходя из того, какова была мотивация этого действия внутри головы того, кто его сделал (впрочем, подвергая анализу собственные действия и поступки, было бы правильным думать иначе – о том, какой эффект наш поступок будет иметь для другого человека). Как они могли знать, что лично для нас будет значить этот их конкретный поступок, слово или хотя бы взгляд?

Во-вторых, даже если мы и не ошиблись в этом своем ощущении, если родители действительно предали нас, ориентируясь в своих поступках не на наши, а на какие-то собственные интересы и нужды, то это, скорее всего, было сделано не по злому умыслу, ведь жизнь, мягко говоря, чуть более сложная штука, чем одни только отношения между родителями и детьми. Мы не стремимся поверять наши слабости окружающим, и это вполне естественно, ведь здесь присутствует все тот же страх, все то же недоверие. Наши родители не были исключением и, конечно, скрывали от нас свои слабости, собственную зависимость. Простить их за это – вот то единственное, что здесь остается.

В-третьих, нам необходимо осознать, что наше недоверие к окружающим подчас вовсе не следствие «здравого рассуждения» и «жизненного опыта», а просто наша еще детская привычка не доверять и сомневаться в искренности. Я не хочу сказать, что в мире людей нет и не может быть злого умысла. Но жить так, словно бы он – этот злой умысел – то единственное, что есть между людьми, это вовсе не «естественная самозащита», а напротив – способ лишить себя жизни, которая имеет смысл лишь в том случае, если мы все-таки способны на настоящую близость.

Готов согласиться – страшно доверять и страшно быть искренним. Это риск – от него никуда не деться, ведь мы уже, что называется, стреляные воробьи, причем залп был произведен оттуда, откуда мы совершенно не ждали подвоха. Но мы можем продолжать привычно бояться и дальше, а можем переступить через свое детство, оставив его позади, чтобы идти навстречу собственной жизни. Тревога, каким бы ни было происхождение, никогда не является хорошим советчиком в созидании хорошей жизни.

Нам ничто не мешает (кроме нашего же страха, конечно) жить, исходя из презумпции, что доверие и искренность – естественные свойства любого человека. Пусть для кого-то это сложно, пусть чья-то жизненная история была в этом смысле весьма и весьма подмочена его родителями, но это вовсе не значит, что предательство – это неизбежная составляющая человеческих отношений. И только наш страх, а вместе с ним недоверие и неискренность, – то единственное, что является по-настоящему серьезным камнем преткновения в создании близких отношений, полных доверия и искренности.

Чувство одиночества и сострадание самому себе

«Одинокий человек – это только тень, а тот, кого не любят, одинок всюду и со всеми» – эти слова Жорж Санд о каждом, в чьей биографии было детство. Испытывая глубокую внутреннюю тревогу, недоверие к людям и самому себе, трудно не быть одиноким, а точнее сказать – не ощущать себя таковым.

О том, что такое одиночество, мы узнали в своем детстве. После очередного воспитательного мероприятия, проведенного родителями, ребенок традиционно чувствует себя нелюбимым, непонятым, ненужным и, соответственно, одиноким. Тогда-то мы и стали учиться сострадать самим себе, у нас появилась способность в каком-то смысле даже наслаждаться этими чувствами.