Исповедь юной мадам - [22]

Я окончательно убедилась в ее существовании, когда он в конце концов взял меня в Калифорнию. Он сказал, что мы едем «в отпуск», но, когда мы туда приехали, постоянно бросал меня одну в гостинице. Когда он наконец признался мне, где и с кем был, я была вне себя от ярости. Я была уверена, что это была не единственная женщина, с которой он «валялся на сене», но с ней это был не просто случайный секс, у них были настоящие отношения.

Как раз перед нашей поездкой в Калифорнию я поняла, что беременна. Я решила пока не говорить Андре, поскольку подозревала его в связи с другими женщинами, а когда они подтвердились, поклялась, что он об этом никогда не узнает. Я села на первый возможный самолет, добралась до дома и вскоре, упаковав вещи, уже садилась на поезд. Мне было все равно, куда я поеду, только бы подальше. Я снова убегала и, в какой-то мере, даже была этому рада. В те времена мне нравилось кататься на поездах. Я тогда наездила столько километров, что мне, вероятно, стоило купить часть акций железнодорожной компании.

Путешествие мое закончилось в Балтиморе. Я не знала, что буду делать, поэтому пошла в приют, чтобы переночевать. Поскольку я выглядела очень молодо, сотрудники приюта начали задавать вопросы. Я сказала, что беременна и только что бросила парня. Мне казалось, что этого объяснения вполне достаточно. Однако вместо этого мне начали задавать новые вопросы. Меня спросили, обижал ли он меня, и я сказала правду, что иногда он меня колотил.

У Андре отличное деловое правило не пробовать товар, но он никогда не мог следовать ему беспрекословно. Он был хорошим парнем большую часть времени, но он также был героиновым наркоманом до того, как я его встретила. Ему не нравилось такое положение дел, и он изо всех сил старался избавиться от зависимости. Он бросал на время, но потом я замечала, что он возвращается на старую дорожку. Обычно это начиналось с какой-нибудь травки, за которой следовало нечто потяжелее и, наконец, крэк[4]. Так он и болтался туда-сюда годы напролет. Пока мы были вместе, я думала, что мы поженимся, но я уже тогда отлично понимала, что есть два Андре. Один помог мне выкрутиться из передряги и научил, как заботиться о себе. А другой был наркоманом. Эта его сторона была не очень симпатичной, он часто срывался на мне, когда был под кайфом.

Когда я добралась до приюта, то была так зла, что не слишком задумывалась о его хорошей стороне. Уверена, что описала его довольно плохим человеком, когда рассказывала о наших отношениях. Не знаю, почему я была так честна с ними. У меня нет привычки быть откровенной с незнакомцами, если речь заходит обо мне или моей личной жизни. Но, может быть, меня заставил это сделать инстинкт самосохранения. Каждое слово правды, казалось, все дальше и дальше отдаляло меня от него. Чем больше я рассказывала о наших отношениях, тем сложнее мне было вернуться к нему. Если бы тогда вы спросили меня, почему я бросила Андре, то я бы сказала, что всему виной другая женщина или женщины. Но сейчас я подозреваю, что были и другие причины. Андре всегда был бы главным в нашей паре. Я никоим образом не смогла бы получить даже малую частичку власти. Чтобы понять, могу ли я получить власть, я должна была уйти от него. Уже тогда я знала, что не хочу, чтобы кто-то имел власть надо мной всю оставшуюся жизнь, пускай я даже буду любить этого человека.

Очень скоро я снова паковала вещи, потому что меня переводили в другое место. Поскольку я была молодой и беременной, меня перевели в приют для женщин, подвергающихся избиению. До этого я была в приюте для бездомных. Я не думала о себе как о «женщине, которую постоянно избивают», но, вероятно, в приюте посчитали, что я сбежала от Андре, потому что он был опасен, а не из-за его ветрености. Мне было все равно, что в приюте думают об этом. Сочувствие было приятным, но главным было то, что тут я могла переждать нелегкие для себя времена. Первый приют, в любом случае, был настоящим цирком, поэтому я была рада переехать на новое место. По крайней мере, приют для избиваемых женщин был чище и безопаснее.

Второй приют организовал аборт. Я не собиралась возвращаться к Андре, а заботиться о ребенке в одиночку просто не смогла бы. Это я знала точно. У меня не было ни жилья, ни денег, ни работы. Не помню, чтобы из-за этого возникли какие-либо разногласия по поводу морали. Думаю, что все, включая меня, считали, что логичнее всего поступить именно так.

Я таки встретила Андре снова, когда в очередной раз приехала в Нью-Йорк. Когда я рассказала ему об аборте, он расплакался. Он был весьма набожным человеком, постоянно ходил в церковь. У его семьи были крепкие католические традиции, а мать все еще имела серьезное влияние на его жизнь. Он сказал, что хотел бы, чтобы я оставила ребенка. Он бы женился на мне, если бы знал. Да, поздно спохватился. После этого он даже пытался проникнуть назад в мою жизнь, но с ним было покончено.

Я до сих пор не теряю с ним контакт и даже время от времени встречаюсь. Я чувствую, что многим ему обязана. Он заботился обо мне, он обучил меня разным вещам в то время, когда я вообще мало что знала. Андре, несмотря на все его недостатки и на то, чем завершилась эта история, был моей первой настоящей любовью. Я знаю, что не достигла бы всего того, что сейчас имею, без него, поэтому я до сих пор высоко ценю его.