Исповедь старого солдата - [39]

Я посетил и господина Хобаха, информировал его о создании в России Фонда помощи инвалидам войны, рассказал о помощи Фонду Российской Армией ЗГВ, поблагодарил за совет по созданию благотворительной организации. К тому же я объявил господину Хобаху, что он стал как бы «крестным отцом» российского фонда по православной традиции. Господин Хобах за это звание, тем более российское, был очень благодарен. Он был удовлетворен полученной информацией и был рад началу реальной помощи ветеранам прошлой войны и, в свою очередь, предложил принять подготовленные семь «КамАЗов», как гуманитарное дарение от администрации Дрездена из резерва бывшей Народной армии ГДР. И с улыбкой добавил, что выполняет данное обещание и поясняет, что грузовики в хорошем техническом состоянии и заправлены горючим из расчета дороги до границы Германии с Польшей.

Предложение, откровенно говоря, шокировало меня своей неожиданностью и щедростью, но и озадачило. Что делать, как быть? Принимаю «КамАЗы», а где они должны стоять? А если я поставлю, то сколько дней они простоят? Ведь могут угнать! Только на днях подарили Фонду несколько тонн дефицитных запасных частей для «КамАЗов» в масле и в упаковке. Мы складировали их под замок, а через два дня все исчезло, улетучилось. Не только воровство пошло, но и грабежи. Все, что имело хоть малую ценность, воруют в открытую друг у друга.

Защитники Отечества! Если солдаты на дорогу прибирают по мелочам, то офицеры… Я был в растерянности, не знал, как быть. Любезно благодарю господина Хобаха, но объясняю, что не могу принять такой щедрый подарок: нет помещений для хранения, нет водителей, не решен вопрос с лагерем. Переводчик, наш армейский, смотрит на меня с изумлением и не может понять причину моего отказа. Позднее я убедился в правоте своего решения: машины и дарения невозможно было сохранить, все бы разворовали.

Сейчас сложно объяснить, по каким каналам расходилась информация о появлении в Дрездене Фонда помощи ветеранам войны в России. Но к нам посыпались предложения о помощи от германских общественных организаций, аптек, фирм, церквей. На двух «КамАЗах» с солдатами едем в Лейпциг и из подвалов одной из церквей загружаем подарки. Все упаковано в коробки, сумки, мешки, там и продукты питания, игрушки. Немцы помогали чем могли.

Предлагали Фонду солидные объемы дарений от «Мальтезер» — Международной благотворительной организации. Я недоумевал, откуда немцы черпали информацию о сложностях, в которых оказался российский народ с крушением Советской власти, понимали экономические условия, в которых оказались россияне. Солидарность немцев с россиянами была для меня неожиданностью.

Постепенно склады заполняются гуманитарными дарениями: от функциональных кроватей с матрасами, инвалидными колясками до одежды и обуви…

В штабе ЗГВ сформировался штат, подбирали персонал из числа военнослужащих для работы на базе гуманитарной помощи и для выделения постоянного автотранспорта по сбору и транспортировке дарений на склады. Генерал Иванушкин на базе не появлялся. Я понимал, что для Иванушкина время сложное. Он, видимо, намеревался гуманитарную акцию взять в свои руки, да и делового контакта со мной не получалось, хотя через вторые лица попытка договориться была. Не могу сказать, почему, но я кому-то пришелся не ко двору.

Помнится, в первую минуту я оторопел, когда через несколько дней после совещания у генерала Бурлакова и приказа начальника штаба генерала Подгорного о предоставлении информации о возможности передачи имущества Фонду для госпиталей ветеранов войны у меня в руках оказалось три или четыре тома с перечнем имущества для возможного дарения. Бегло заглянув в списки, у меня перехватило дыхание: в моих руках были миллиарды рублей, сокровища.

В этот момент у меня мелькнуло: кто же может так просто взять и отдать кому-то такие ценности, хотя бы и во имя спасения старых солдат, ветеранов войны. Соображал, сколько людей думало об этих ценностях… Кто же, испытывая в жару, в зной жажду и находясь возле ручья с холодной, прохладной водой, не напьется?

В то время в Дрездене в трех сотнях метров от базы полыхали кострища, в которых сжигались резервы армии, хранящиеся на складах: от медикаментов до предметов санитарии. Особенно много денно и нощно уничтожалось перевязочных материалов, стерильных спецпакетов. Однажды дело чуть не дошло до драки: на моих глазах в мусоровозах прессовали инвалидные коляски. Мои попытки что-то сохранить успехом не увенчались: мусоровоз глотал, что ему толкали в пасть. Кричу: «Караул, грабят, помогите…» Отзыва нет: все ссылаются на кого-то, а на кого — не поймешь и не найдешь. Замкнутый круг. И все же что-то попадало на склад Фонда: прапорщики, кладовщики копались в своих заначках, что-то списывали, и на склад Фонда перекочевывали обмундирование, обувь, постельные принадлежности, белье, включая бывшее в употреблении. С миру по нитке, а позже кто-то в России получал рубашку.

Постепенно склады заполняются гуманитарным дарением, и приходит время отгружать их в Россию. В штабе тыла генерала Исакова через диспетчеров транспортных операций, где меня уже знали, начинаю просить вагон под гуманитарный груз и вскоре получаю уведомление о решении его предоставления. Начальник службы по перевозкам железнодорожным транспортом Дрездена подполковник Геннадий Смирнов уведомляет о подаче вагона в ближайшее время под погрузку.