Исповедь соперницы - [7]

Я не опасалась, что вызову гнев отца, открыв рыцарю, что Армстронги уже имеют право на возведение замка и остается только продлить. Зато была вознаграждена благодарным взглядом синих глаз тамплиера.

Король вдруг резко поднялся, запахиваясь в меховую накидку.

— Думаю на сегодня мы обсудили достаточно. Если у вас, сэр Эдгар, есть еще, что сообщить нам, придется это отложить до следующей аудиенции.

Я видела, как Эдгар склонился в поклоне.

— Мой король, позвольте мне преподнести вам и королеве на память об этой встрече небольшой подарок. Это арабские лошади. Они во дворе замка, и если вы соблаговолите подойти к окну, то увидите их.

Уж не знаю, кто из покровителей тамплиера надоумил его сделать это, но более угодить моему отцу было невозможно. Король безумно любил лошадей, а арабские скакуны, каких не так давно стали привозить с Востока, ценились необычайно.

Внизу, у стен дворца, нашим взглядам открылось дивное зрелище. Грумы едва удерживали под уздцы двух сказочно прекрасных белых коней. Говорят, арабы не продают таких иноверцам ни за какие деньги. Их можно либо добыть в бою, либо получить в дар от правителей. Поистине царский подарок!

Мой отец был несказанно доволен. И тут же сказал саксу:

— Сегодня во дворце ужин в честь нашего гостя графа Рауля Вермандуа. Буду рад, если и вы будете присутствовать.

С этим он удалился под руку с Аделизой. Я видела, как стюард двора спешно вносит имя Эдгара в списки приглашенных.

Ко мне приблизился Гуго Бигод.

— Ну и выскочка этот сакс! Такие везде пролезут Великий магистр, Бернар Клевросский и сам Сугерий — отличная компания.. Да еще и Стэфан хлопочет.

Стэфан, мой недруг, а Армстронг — его человек.

Я оглянулась и увидела их рядом — Стэфана Блуаского и моего крестоносца. Но тут Эдгар повернулся и поглядел на меня. Взгляд был долгий, внимательный. Я едва улавливала слова Гуго, сообщавшего, что эти Армстронги всегда были самыми, что ни на есть саксонскими свиньями в Норфолке. Гм. Саксонская свинья. Как-то не вязалось это в моем сознании с элегантным крестоносцем. И когда он направился в мою сторону — ах, тресни моя шнуровка! — как же застучало мое сердце!

Я отвернулась, делая вид, что продолжаю любоваться снежно-белыми скакунами. Позади Эдгар раскланялся с Гуго, и я едва не рассмеялась, поскольку Гуго был вынужден ответить на поклон сакса. Иногда приходится выбирать между презрением к саксонским свиньям и почтением к тому, кого только что приветил король.

— Ваше высочество!

От этого голоса по моей спине побежали мурашки. Но я не отводила взгляда от лошадей.

— Прекрасные кони, сэр Эдгар. И королю вы несказанно угодили. Что до ее величества… Королева робкая женщина и редко выезжает верхом. Боюсь, что подаренный вами попугай больше потешит ее сердце.

Я наконец-то оглянулась. Рыцарь улыбался, не сводя с меня глаз.

— Зато ваша милость, как я узнал, как мне сказали, слывет одной из лучших наездниц Нормандии. Оттого-то я и рискную просить принять еще один подарок. Это тоже лошадь, но золотистая, как солнце, и легкая, как птица. Вам доставят ее сегодня же вечером.

Золотисто-рыжие арабские скакуны не так ценны, как белые. Но у меня никогда не было коней этой породы, и я едва не захлопала в ладоши от удовольствия. А вдобавок успела сообразить, что тамплиер расспрашивал Стэфана обо мне, и это меня восхитило.

Вся сияя, я протянула руку для поцелуя.

* * *

Королевский ужин подавался в зале, отведенном для малых приемов. Однако все было как на официальном торжестве: скатерти из белейшего льна, богатое разнообразие блюд, с верхней галереи звучала музыка. Гости расположились по обе стороны длинного стола, а король и королева заняли места во главе. Позади гостей на треногах пылали чаши с жиром, не дающим ни копоти, ни запаха, а камин был из настоящего обожженного кирпича и отличался отменной тягой, так что под сводом зала почти не скапливался дым.

Мое обычное место было по левую руку от короля, но на этот раз я отказалась от него под предлогом, что оно более пристало гостю, этому мальчишке Вермандуа. Я знала, что король не прочь породниться с ним через меня, и в другое время стала бы приглядываться к очередному жениху. Но сейчас меня занимало иное. Я выхлопотала себе место ближе к центру стола — так, чтобы Эдгар Армстронг оказался неподалеку и я могла бы обмениваться с ним словом-другим через столешницу.

Вскоре я отметила, что не только мое внимание привлекал прекрасный храмовник. Элионора, сестра Стэфана, то и дело заговаривала с ним, отпускала замечания в его адрес и молодая жена графа Тальваса, известная кокетка. Даже королева Аделиза нет-нет да и обращалась к рыцарю с вопросом.

В этом, впрочем, не было ничего удивительного — люди, прибывшие из святой земли, всегда были в центре внимания. После Крестового похода наш мир заметно изменился — с Востока мы приняли обычай следить за чистотой рук и тела, носить под верхней одеждой белье, приправлять пищу специями, облачаться в дорогие ткани. Но я не ошибусь, если скажу: еслибы Эдгар не был так хорош собой, эти дамы не проявляли бы к нему такого интереса.

К тому же он действительно был превосходным собеседником. По нормандски он говорил без акцента, манеры под стать принцу, а не невежам саксам. Я всячески старалась привлечь его внимание, задавала ему продуманные вопросы, хотела произвести на него впечатление. При дворе в моде были женщины образованные, интересующиеся делами мужчин, а главное, разбирающиеся в них. Конечно вскоре я поняла, что Эдгар гораздо образованнее и культурнее мужчин, с которыми я привыкла общаться. По крайней мере, когда я попыталась процитировать Боэция, он мягко указал мне на ошибку в произнесенной цитате. Я даже растерялась. Поправка была сделана к месту и тактично, но как он смел указывать мне. Мне! И именно в этот миг я почувствовала, что хочу покорить его, завладеть им, подчинить… Я побоялась додумать мысль до конца. Но уже понимала, что хочу женить его на себе. Вы сочтете меня сумасшедшей? Излишне самонадеянной? Возможно. Где это слыхано, чтобы женщина сама выбирала себе супруга? И тем ни менее, это было так. Я уже не была юной девицей, которая покорно склоняется перед волей родителей и отдает без рассуждений руку тому на кого укажут. Я достигла двадцати двух дет, а это возраст, когда женщина уже начинает размышлять и делать выводы.