Исповедь соперницы - [50]

— Не отдавайте меня им. Ради Пречистой Девы — не отдавайте. Я ведь пришла к вам.

И вдруг почувствовала, что он меня несет. Расталкивает их и несет меня на руках, как ребенка. Я и ощущала себя ребенком, испуганным и беззащитным. Но он уже держал меня у своей груди и мог спасти от целого света.

Он легко взбежал со мной по лестнице, мы оказались на галерее противоположной той, откуда я вошла. Он нес меня, а внизу что-то кричали, смеялись. Но хоть нас никто не преследовал. А потом Эдгар ударом ноги открыл дверь и мы оказались в комнате — самой роскошной комнате, какую я только могла себе представить: огонь в очаге освещал тканые драпировки на стенах, кровать на возвышении в складках вышитого полога, чан с водой, над которым поднимался пар с ароматом душистых трав. Здесь было тихо. Стало тихо после того, как Эдгар плечом захлопнул дверь и, не выпуская меня из рук, сел на покрывавшую широкое ложе шкуру.

Он смотрел на меня восхищенно и удивленно. Убрал разметавшиеся волосы с моих щек.

— Святые угодники! Да какая же ты красавица, девочка.

Я вдруг улыбнулась счастливой глупой улыбкой. Но почему-то отметила, что он сказал это на нормандском. И сама перешла на этот язык.

— Так я нравлюсь вам?

— Ты лучшее, что я мог получить на йоль.

И тут он как-то нежно приблизил мое лицо к своему. Я так и не поняла ничего в первый миг. Только что его глаза были так близко, близко, заслоняли весь мир, потом его ресницы опустились, дыхание слилось с моим, уста сомкнулись… И я поняла, что это поцелуй. Мои губы затрепетали и разомкнулись, я ощутила вкус губ Эдгара, жар его дыхания. Мы стали едины… но меня больше не было. Я растаяла, исчезла, а весь мир превратился в жар и упоительную слабость. И где-то, словно музыка, прозвучал стон — и я с удивлением поняля, что это мой стон.

Задыхаясь, дрожа, я отскочила. Боже, как это вышло, что я так сразу сдалась? Это недопустимо… Где мой разум?

— Да ты никак девственница, моя прекрасная фея?

Как он это понял? И как мне стыдно!.. Я еле нашла силы поднять на него глаза.

— Не будьте со мной грубы, сэр. Да, я девственница.

А он вдруг расхохотался. Откинулся на ложе и смеялся, смеялся, смеялся. Это разозлило меня, но и заставило собраться.

— Мое имя Гита Вейк, — проговорила я, стараясь перекрыть его хохот. — Вы слышите, я Гита из монастыря Святой Хильды!

Все еще смеясь, он приподнялся.

— Из монастыря?

Казалось, это развеселило его еще больше.

— Я Гита, внучка Хэрварда! — почти кричала я. — Да выслушайте меня! Мне необходимо, чтобы вы женились на мне.

— Я именно это и собираюсь сделать, — вдруг сказал он. — Мы поженимся прямо сейчас.

Ничегошеньки я не понимала. Смотрела, как он поднимается. И вдруг пошатнулся, едва не упал, удержавшись за столбик полога.

— Что с вами, сэр? Вам плохо?

— Что ты, детка. Мне очень, очень хорошо. Иди ко мне.

Но я решительно затрясла головой.

— Не, сначала выслушайте меня.

И я заговорила так поспешно, словно от того, успею ли я выложить все до чиста, зависела моя жизнь. Говорила, что у меня владение в восемнадцать наделов земли[34] и хоть большая их часть находится в фэнах, но летом фэны превращаются в прекрасные пастбища и мои люди разводят там ценных тонкорунных овец. К тому же на сухих участках крестьяне выкашивают столько сена, что его хватает до марта. Твердила я и о строительном лесе, о кремневых шахтах. И еще, что через мои владения проходит дорога в Нортгемптон. Ему ведь нужна эта дорога?

Я внезапно осеклась, когда Эдгар принялся стягивать через голову рубаху. Багровые блики скользили по его плечам и груди, подчеркивали мощь рук, рельефную лепку мускулов и тонкую талию.

— Что вы делаете, сэр?

— Я жду тебя, моя красавица, — он протянул ко мне руку. — Черт возьми, девочка, говорили ли тебе, какая ты красавица!

У меня голова закружилась от его слов. И еще я ощутила смущение, однако это смущение было необычным — эдакое восхитительное бесстыдство.

— Тогда, если я вам нравлюсь… Я ведь внучка Хэрварда. Вы не можете просто так обесчестить меня. Вам, сэр, придется жениться.

— Конечно, конечно.

Он прищелкнул пальцами.

— И сейчас мы выпьем за это.

У стены рядом с ложем стоял сундук с плоской крышкой, покрытый сукном. На нем я увидела блюдо с красными зимними яблоками и кувшин с вином. Эдгар, чуть пошатываясь, подошел к нему и налил в кубок, причем и пролил изрядно.

— Иди выпьем, девочка. За твою девственность и нашу брачную ночь!

Я подошла. Боялась ли я его? Он смотрел на меня восхищенно, ласково и меня от этого бросало то в жар, то в холод. Что со мной происходит? И почему я сама рассматриваю его, не опуская глаз? Где мой стыд? И все же его тихий хриплый голос, его сильное мускулистое тело меня притягивали… Мне даже хотелось дотронуться до него. И ведь он пообещал сделать меня женой.

Я взяла у него кубок и он чокнулся со мной кувшином. Я собралась с духом.

— За нашу свадьбу, милорд.

— За свадьбу, так за свадьбу.

Это было не то вино, каким угощала меня Риган. Оно было светлым, чуть кисловатым, но приятным. От испуга или от жара в камине, но меня мучила жажда и я с удовольствием опорожнила кубок. Видела, как Эдгар поставил кувшин на место, смотрит на меня. И стоит так близко…