Исповедь рецензента - [26]

Я хотел бы и зимой и летом

В миг,

             когда враждует мир угрюм,

Нисходить на землю тихим светом

Горевых высокозвёздных дум.

Любовь, поэзия, волшебство — синонимический ряд. Взаимосвязь необыкновенно тесная. Поэзия готовит для поэта волшебный любовный напиток, выпив который, он и становится поэтом. А, когда становится поэтом, то сам выступает глашатаем любви. Её проповедником, защитником, светочем. Поёт о ней и призывает к ней. И этому призванию уже не изменяет. Хотя, его, поэта, любовь частенько испытывает безответностью. У Валентина Сорокина много стихов, посвящённых теме переживания чувства в одиночку. И, как истинный художник, он переплавляет внутреннюю трагедию в некий метафизический сигнал, передаваемый азбукой любви в чув-ствосферу человечества.

…Я мимо раздумий твоих,

И жестов твоих, и речей,

И нас,

              надоевших, двоих,

Один продвигаюсь, ничей…

Холодная — и не понять

Души твоей мертвую глубь.

Коль можешь кого-то обнять,

Пожалуйста, приголубь.

(«Светящийся ливень прошел…»)

Или:

Мы стали давно молчаливей,

Как в горе созревшие дети.

Пожалуй, намного счастливей

Другие теперь на планете.

И ещё:

Вот гляжу в лицо твоё и плачу

Я, как дождь, прошедший стороной,

К сожаленью, не принёс удачи

Для тебя, действительно родной.

Провожаю вздохом птичьи стаи

И твержу потерянно вослед:

Это я за ними улетаю,

И к тебе дороги больше нет.

(«Я тебя теряю и теряю…»)

Бессмысленно делить поэтов на лиричных и не лиричных. Красота самовыражения зависит от таланта, чем он сильнее, тем лиричнее внутреннее поэтическое «я». У Валентина Сорокина есть удивительные стихи. Они, сродни есенинским, не читаются, а сразу поются:

Вечер теплый, вечер снежный,

Вечер лунный и большой.

Как мне быть с такою нежной,

Непослушною душой.

Или вот эти строки, трагические:

То не снег беловейною грустью

Все берёзы осыпал подряд.

Это души лебяжьи над Русью

С тихим стоном летят и летят.

Мне кажется, что это одно из основных свойств поэтического таланта — делать слово напевным, пробуждать им мелодию в душе.

У сборника хорошее название — «Пути свидания». На арте сорокинской поэзии эти пути не параллельны, они часто пересекаются друг с другом, и на перепутьях есть возможность постоять задумчиво, обозреть цветущие луга, опалённые закатом холмы и пригорки поэтического мира. Соскользнув с одной стихотворной колеи можно рядом обнаружить другую, и из загадочной штормящей ночи перебраться, скажем, в деревенское солнечное лето детства. Это всё совершенно естественно в мире поэтического путешествия. Благодаря волшебству, поселившемуся в этом мире, возможно почувствовать и прожить любовь, вспомнить её и, конечно, откликнуться. И даже более того, поверить в (страшно сказать!) бессмертие любви. Как оси мироздания. В самом деле, поэты, как писатели-фантасты, часто оказываются правы, и, если они утверждают, требуют и молят цепляться за любовь, как за стрежневую основу бытия, значит, это действительно так. Значит, все пути человеческие ведут к свиданию с ней, с любовью, говорить о которой можно только языком поэзии.

Всегда со мной

Мчась в мутно-слякотной ночи из северной столицы в Первопрестольную, я всё думала, как он пройдёт, юбилей моей альма-матер — Литературного института имени А.М. Горького? То ли на потребу времени будет клиповым, динамичным, где выступления, как лоскутки, составят чудной, малопонятный узор. То ли протянется во времени формальным, унылым собранием. Предполагая и то, и другое, я ошиблась. Юбилейное действо в ЦДЛ стало просто встречей. И, наверное, в этом была своя невыразимая прелесть, поскольку, что может быть более занимательным и трогательным, чем встречи разных людей разных возрастов, связанных одной литературной нитью?

Торжественность и уникальность момента можно было почувствовать уже в фойе. Живых классиков, мастеров прозы и поэзии, драматургии и критики, редакторов известных журналов и литературных газет разбавляла только встающая на ноги молодая поросль и уже состоявшиеся современники-литераторы. Пишу только о тех, кого мельком увидела в фойе: Валентин Сорокин, Вера Галактионова, Александр Бобров, Михаил Попов, Марина Котова, Иван Голубничий, Нина Стручкова, Константин Смородин. И, конечно, я приехала ради встречи с однокурсниками. Жаль, в этот вечер их было немного: Лидия Сычёва, Виктор Боченков, Светлана Руденко, Александр Павлов, Илья Плохих, Татьяна Аксёнова. По пути в ЦДЛ мы стали подсчитывать, сколько человек с нашего курса активно участвуют в текущем литпроцессе. Насчитали аж 22 писателя! Немало, хотя, наверное, кого-то мы и упустили.

То тут, то там раздавались радостные возгласы приветствия, и в воздухе витал аромат праздника. В этот аромат потом вплелись и привкус ностальгии, когда такие мэтры, как Константин Ваншенкин, рассказывали о прошлом послевоенного институтского бытия, и стойкий запах сегодняшнего дня, когда институтское житие вспоминали высокие политические деятели, священники и даже банкиры.

Не сомневаюсь, что кому-то мероприятие, посвящённое юбилею уникального, единственного в стране вуза, показалось унылым и скучным ввиду частых вкраплений в действие различных приветствий и незапланированных отступлений, но мне эта слабая организованность была по душе. Ведь творчество, как ни крути, процесс индивидуальный.