Исповедь пророчицы. Источник силы - [20]

 Его зеркальные синие глаза смотрели на меня, и мне стало легче. Кто-то заботился о моих чувствах, возможно, неискренне, а чтобы получить мой голос, но Роланд проявлял участие, а мне было это так нужно сейчас.

 – Ты вроде бы не так плох, – сказала я, вытирая слезы. – Что тебе сделал Влад?

 – Я тебе обязательно расскажу, обещаю, но не здесь, не в подъезде, где за нами, скорее всего, уже наблюдают в глазки. Давай вернемся. Я понимаю, ты не очень хочешь видеть Фреда сейчас, но тебе некуда идти. Как, впрочем, и мне. Ты меня не знаешь, но если позволишь мне, я могу ночевать с тобой в одной комнате. Обещаю не приставать!

 Я улыбнулась. Он был очень симпатичным парнем с красивейшей в мире улыбкой и ямочками на щеках.

 – Ладно, – согласилась я. – Идем. Но с этим я не разговариваю!

 – Да, я тоже.

 И мы пошли наверх. Я хромала, подвернувшаяся нога немного болела, и Роланд поддержал меня за локоть. Я знала, что выгляжу, должно быть, очень жалко, но вздернула подбородок вверх и распрямила плечи. Я не позволю кому бы то ни было причинить мне боль. Хватит позволять им манипулировать собой! Войдя в квартиру, я прошла мимо Фредди, делая вид, что не замечаю его. Роланд проследовал за мной в комнату и захлопнул за нами дверь.

 – Я люблю побрынчать по ночам, – сказал он мне, вынимая из чехла поистрепавшийся Fender. – Надеюсь, ты не против.

 Я кивнула. Я уже любила этого парня.

 – Сколько нас? – спросил Роланд Фреда на следующий день.

 – Нас трое, возможно Кирилл, я поговорю с ним, – ответил Фред, – но не уверен, что смогу убедить его.

 – Что случилось с твоим братом?

 – Он очень изменился с вашей последней встречи, Роланд. Сейчас он не тот, что раньше, – Фред помолчал несколько секунд, а потом продолжил. – Он впустил нали.

 – Да теперь это модно, как я посмотрю! Вермунд которого уже впустил? – Роланд помолчал немного. – И что теперь?

 – Возможно, ты поговоришь с ним? Тебя-то он точно послушает.

 – Даже если мы сманим его, то все равно не сможем преодолеть все препятствия. Лаура точно не пойдет против Вермунда. Итого нас четыре на четыре. Какой жрец дал вождю три голоса?

 – Это было очень давно... И уже ничего не изменить… Я думаю, что смогу взять Лауру на себя, – произнес Фредди.

 – А ты не переоцениваешь себя, дружище? Вряд ли она свернет с намеченной тропинки. Слишком долго она к этому шла!

 – Поживем-увидим…

 – Отлично! Только жить осталось пару дней. Я слышал, она возвращается из Европы на днях, – сказал Роланд.

 Лицо Фредди стало задумчивым, словно он перенесся за сотни километров от нас.

 – Эй, ты слышишь меня? Совет будет на этой неделе, скорее всего.

 – Я знаю. Даже если нас будет поровну, мы сможем не присягать ему. Мы сможем выиграть время, чтобы придумать что-то еще…

 – Звучит не очень убедительно, – пробурчал Роланд. – Твой план уже не выглядит так радужно. Возможно, есть еще какие-нибудь саки, о которых мы не знаем?

 – Возможно, но я уверен, он тоже не в курсе. Где-то есть пророчица… – мечтательно произнес Фред.

 – Если есть, – поправил его Роланд.

 – Я уверен, что она есть.

 Они еще о чем-то говорили, но я их уже не слушала. Я вспоминала тот волшебный вечер, когда Влад целовал меня на балконе, в своем особняке под теплым осенним небом. Я все еще не могла поверить в то, что сказал мне Фредди, не верила, что это правда. Я решила спросить Влада прямо, когда увижу. Он может соврать, но его лицо скажет мне правду. Мимику нельзя подделать – я пойму, пусть это будет лишь доля секунды.

 Я вспомнила вкус его губ, и воспоминания о блаженстве на миг накрыли меня. Я жила ими целый миг. Это захватило меня, поработило.

 Но прошло время. Все было, как в «Золушке» – карета превратилась в тыкву, кучер – в крысу, а принц – в стервятника.

 Сказка закончилась, а жить я не умела. Никто не учил меня этому.

 Но я была полна сил и надежд, я была молодой, а значит, беспечной. Эта беспечность помогла мне бороться, потому что я боролась за справедливость, в которую верила.

 Роланд – единственный, кто был симпатичен мне в то время. Однако сплотила нас ненависть – мы ненавидели одного человека.

 Влада.

 Это чувство настолько сблизило нас, что мы стали друзьями. Но произошло это не сразу – сначала он ненавидел и меня. За то, что я не могла бороться с этим чувством, чувством этой чертовой любви, без которой можно реально смотреть на вещи и быть рациональной.

 Роланд был настроен очень решительно, решительнее нас с Фредом вместе взятых. Его ненависть захватила его, больше ничего не имело значения, кроме слова «отомстить». Все было просто.

 Пока моя любовь вновь не предала меня – я не смогла ему отказать.

 Есть ли мораль в любви? Есть ли справедливость?

 До сих пор я ищу ответы на эти вопросы. В самом чувстве я этих категорий не обнаружила. Не было сил бороться и сопротивляться. «Ка, как ветер…»[4], - писал Стивен Кинг.

 Кто виноват в том, что  я его полюбила?

 Кто виноват, что ему нужна была моя смерть?

 Но мы всегда стояли друг за друга, не было в мире человека, который понимал бы меня лучше, чем Влад, но и не было человека, который пользовался бы этим искуснее.

 Но Роланд ненавидел его примерно с такой же силой, с какой я любила.