Исповедь. Пленница своего отца - [14]
Я так обрадовалась тому, что он пришел, что больше не чувствовала боли. Мне даже удалось протянуть к нему руки.
Старик взял большое полотенце и укутал меня, а затем вытащил из воды. Ткань натирала кожу, мне снова стало очень больно, и я вскрикнула.
Он вынес меня из ванной, и я опять смогла нормально дышать.
Я не слишком хорошо помню, что произошло потом.
Я сильно дрожала. Он положил меня на кровать. Я представляла собой сплошную свежую рану. Он вышел из комнаты, сказав: «Не шевелись».
Вскоре Старик вернулся, неся в руке бутылку растительного масла.
Того масла, которое использовалось для приготовления салата.
Он начал смазывать мне ноги. У меня не хватало смелости на них посмотреть, я уже видела, что они похожи на куски мяса — сплошь красные, с содранной кожей. Поначалу от масла стало лучше — ощущение жжения потихоньку исчезало.
Однако затем оно появилось снова и стало даже более мучительным, чем раньше.
Я не могла больше сдерживаться и начала громко стонать.
Тогда Старик сказал: «Черт возьми, придется вызвать скорую помощь!»
Он вышел из комнаты, а я, видимо, потеряла сознание, потому что ничего больше не помню.
Когда я очнулась, вокруг меня сидели какие-то люди. Я увидела, что нахожусь в машине скорой помощи. На лицо была надета дыхательная маска. Мне показалось, что меня разрезали на две части, потому что я не чувствовала нижней половины тела.
Надо мной наклонилась какая-то женщина.
Я услышала голос Старика:
— Это был несчастный случай. Вода оказалась слишком горячей! Это был несчастный случай!
Я снова впала в забытье.
Когда я пришла в себя, то увидела, что нахожусь в больничной палате. Я не могла даже чуточку пошевелиться. Мне по-прежнему было больно, но боль была уже не такой сильной, как раньше. Я лежала внутри какого-то желоба, а прямо передо мной высилась, словно белая гора, натянутая вертикально простыня.
Я покосилась глазами сначала в одну сторону, затем в другую. Сперва мне показалось, что я умерла и меня поместили то ли в огромный холодильник, то ли в какой-то кокон, зависший в пространстве. Затем я почувствовала удары своего сердца и поняла, что все еще жива.
Начиная с того дня Старик почти все время находился возле меня.
Расположившись у изголовья моего ложа, словно огромный и злой сторожевой пес, он поругивал медсестер, дружески болтал с санитарами-носильщиками и расспрашивал врачей, неизменно повторяя им одно и тоже.
— Это был несчастный случай, — говорил он, — и виновато в нем управление социального жилья. У них там черт знает что творится с подачей горячей воды, и она вдруг стала кипятком, когда моя дочь принимала ванну. Я подам на них жалобу! Посмотрите, в каком она оказалась состоянии! У нее на коже теперь навсегда останутся шрамы! Вот ведь негодяи, они мне за это заплатят! И дорого заплатят!
Моего мнения по этому поводу никто не спрашивал, а когда кто-то все же попытался со мной заговорить, Старик его тут же перебил:
— Может, оставите ее в покое, а? Вы что, не видите, что у нее ожоги третьей степени? Дайте ей возможность отдохнуть, уйдите отсюда!
Меня разместили в отделении реанимации. Те, кто ко мне приходил, были в просторных халатах и с марлевыми повязками на лице. Я чувствовала себя очень плохо, особенно когда мне меняли повязки.
Этот процесс представлял собой довольно длительную процедуру, и я приходила в ужас, когда утром и во второй половине дня ко мне подходили, чтобы сделать это. Мое тело само по себе начинало извиваться, а сердце — бешено колотиться. Несмотря на успокоительные средства, благодаря которым почти все время спала, я испытывала сильнейшие страдания.
Поначалу мне казалось, что нет ничего ужаснее ноющей боли от ожогов, но, когда с меня впервые снимали повязки, я поняла, что бывают ощущения и пострашнее.
К счастью для меня, я потеряла сознание, а когда очнулась, процедура уже закончилась. Я по-прежнему испытывала боль, однако по сравнению с тем, что было до этого, она казалась мне уже не такой страшной.
Однако с того дня начались мои смертельно опасные игры с терзающей меня ноющей болью — кто кого.
Боль была похожа на хищное животное, которое пыталось меня сожрать и которое мне, чтобы выжить, нужно было обхитрить. Впрочем, я не была способна делать ничего, кроме как глядеть в белый потолок и наблюдать за сменой дня и ночи, при которой на складках простыни появлялись маленькие тени и вырисовывались жуткие физиономии.
Сначала я позволяла этому животному подкрасться ко мне.
Оно приближалось со всех сторон сразу.
Я чувствовала, как эта тварь потихоньку подминала меня под себя, пока не завладела мною полностью.
Когда это произошло, стоявший рядом с моей кроватью аппарат начал пищать: «Пи… пи… пи… пи-и-и-и-и…»
Тут же прибежали медсестры. Мое сердце так сильно заколотилось, что, казалось, оно пытается выскочить из груди. Я уже не могла дышать в приставленную к моему лицу трубку.
Затем я почувствовала, как что-то свежее проникает в мои вены и заставляет боль отступить. Это ощущение возникло сначала в животе, а затем распространилось на ноги. В ступни оно пыталось проникнуть довольно долго, и мне начало казаться, что они раздуваются и становятся огромными-преогромными.
Начальник «детской комнаты милиции» разрешает девочке-подростку из неблагополучной семьи пожить в его пустующем загородном доме. Но желание помочь оборачивается трагедией. Подозрение падает на владельца дома, и он вынужден самостоятельно искать настоящего преступника, чтобы доказать свою невиновность.
Не люблю расставаться. Я придумываю людей, города, миры, и они становятся родными, не хочется покидать их, ставить последнюю точку. Пристально всматриваюсь в своих героев, в тот мир, где они живут, выстраиваю сюжет. Будто сами собою, находятся нужные слова. История оживает, и ей уже тесно на одной-двух страницах, в жёстких рамках короткого рассказа. Так появляются другие, долгие сказки. Сказки, которые я пишу для себя и, может быть, для тебя…
Дамы и господа, добро пожаловать на наше шоу! Для вас выступает лучший танцевально-акробатический коллектив Нью-Йорка! Сегодня в программе вечера вы увидите… Будни современных цирковых артистов. Непростой поиск собственного жизненного пути вопреки семейным традициям. Настоящего ангела, парящего под куполом без страховки. И пронзительную историю любви на парапетах нью-йоркских крыш.
Многие задаются вопросом: ради чего они живут? Хотят найти своё место в жизни. Главный герой книги тоже размышляет над этим, но не принимает никаких действий, чтобы хоть как-то сдвинуться в сторону своего счастья. Пока не встречает человека, который не стесняется говорить и делать то, что у него на душе. Человека, который ищет себя настоящего. Пойдёт ли герой за своим новым другом в мире, заполненном ненужными вещами, бесполезными занятиями и бессмысленной работой?
Автор много лет исследовала судьбы и творчество крымских поэтов первой половины ХХ века. Отдельный пласт — это очерки о крымском периоде жизни Марины Цветаевой. Рассказы Е. Скрябиной во многом биографичны, посвящены крымским путешествиям и встречам. Первая книга автора «Дорогами Киммерии» вышла в 2001 году в Феодосии (Издательский дом «Коктебель») и включала в себя ранние рассказы, очерки о крымских писателях и ученых. Иллюстрировали сборник петербургские художники Оксана Хейлик и Сергей Ломако.
Перед вами книга человека, которому есть что сказать. Она написана моряком, потому — о возвращении. Мужчиной, потому — о женщинах. Современником — о людях, среди людей. Человеком, знающим цену каждому часу, прожитому на земле и на море. Значит — вдвойне. Он обладает талантом писать достоверно и зримо, просто и трогательно. Поэтому читатель становится участником событий. Перо автора заряжает энергией, хочется понять и искать тот исток, который питает человеческую душу.