Исповедь о жизни, любви, предательстве и смерти - [9]

В результате, можно сказать, самоотверженной работы отчаянных энтузиастов к лету 1980 г. на воде стоял красавец фрегат «Св. Георгий» и шмак «Св. Петр» (шмак — большая голландская яхта конца XVII в.) Была уже и «пехота», организованная мной. Летом этого года мы приняли участие в съемках фильма «Юность Петра» режиссера Сергея Герасимова. Именно благодаря кино мы получили канаты, паруса, краску и немного денег.

Съемки 1980 г. прошли успешно, и наши ряды пополнились, теперь ребята, приходившие к нам, могли не только таскать бревна, но и побыть настоящими матросами XVIII в., а власти стали очень благоприятно относиться к нам, ведь у успеха всегда много «родителей», так что помощи мы стали получать больше. О нас стали писать газеты, и сняли даже пару передач для телевидения, что по тем временам явно означало официальное одобрение.

Летом 1981 г. мы должны были участвовать в новых съемках, на этот раз фильма «Россия молодая» опять-таки посвященного Петровской эпохе. Однако незадолго до этого случилась накладка, капитан фрегата, угрюмый молодой человек, поссорился вдребезги с начальником клуба и ушел с работы. Срочно нужен был командир корабля, и не просто командир приходящий, а тот, кто день и ночь мог бы заниматься кораблем. Так как штатных сотрудников у нас оставалось только два: начальник клуба, он же капитан шмака и командир «эскадры» и я, выбор капитана фрегата был предопределен.

В детстве, вдохновленный, как я уже писал, службой моего отца, морского офицера, я изучал немного морское дело, занимаясь в морском клубе при Дворце пионеров, но то были лишь детские занятия. Теперь пришлось сесть за литературу по морскому делу уже серьезно, одновременно получая практические уроки и наставления от моего шефа. Конечно стать за пару-тройку месяцев опытным капитаном трехмачтового парусного судна (длиной более 20 метров) было невозможно. Но изучить номенклатуру принадлежностей, научиться командовать постановкой парусов и маневрами с ними, наконец, управлять кораблем, я худо-бедно научился. Кроме того, свою команду я выдрессировал, как команду военного корабля, внедрил строгую дисциплину, которой до этого не было, так как предыдущий угрюмый молодой человек был поклонник пиратов и плевал на чистоту и дисциплину. Я потребовал, чтобы корабль отдраили как следует, тех, кому был по душе «пиратский» беспредел, выгнал из команды, заявив, что у нас отныне военный фрегат и соответствующее отношении к службе. Все это мне позволило надеяться, что, смогу справиться с поставленной задачей, тем более, что начальник определил мою функцию: беспрекословно подчиняться его приказам, во всех переходах идти за ним строго в кильватере и делать все по его командам. И пока мы перед большим выходом в море совершали ряд учебных маневров, в доступной нам небольшой акватории все шло, кажется, как нельзя лучше.

И вот в начале июля 1981 г. мы вышли нашим маленьким «флотом» на съемки фильма, которые должны были проходить где-то между Приморском и Выборгом. Первый день перехода прошел безупречно. Светило яркое солнце, команда, по моему приказу одетая в «парадные мундиры» (очень символичные копии курток моряков XVIII в.), чувствовала себя не просто бодро, а пылала энтузиазмом. Впервые «как большие» на своем фрегате в море! Да представьте при этом, что капитану, т. е. мне, еще не исполнилось 25, а большинству матросов было около18 лет!

Шли мы не быстро, большей частью на двигателе (естественно, у нас в качестве гарантии маневров при противном ветре был небольшой дизель), а ветер как раз был в основном противный, но не сильный. Ко второй половине дня добрались до гавани форта «Обручев». Для тех, кто не знает, это огромный форт, сооруженный в начале XX века западнее Кронштадта, с великолепной защищенной от всех ветров гаванью. Здесь мы заночевали. Но утром погода начала очень портиться, и когда я, как дисциплинированный «офицер» заявился, как мне было велено, ровно в 6 утра за приказами к «адмиралу» на его флагманский корабль, он выругался в ответ и сказал, что пока выходить нельзя. Погода неблагоприятная.

— Заходи через три часа! — буркнул он недовольно, без особых военных церемоний. Я зашел через три часа, тот же прием.

— Заходи в полдень, посмотрим.

Когда я зашел в полдень, даже мне становилось понятно, что надвигается шторм. Тучи сгустились, с запада дул сильный ветер, а ведь наш путь был именно на запад! Поэтому я поубавил своего молодого напора, звавшего вперед на приключения. А вот представитель киностудии, если я не ошибаюсь, это был пренеприятнейший тип, зам. директора картины по фамилии также не очень красивой, Райх, думал по-своему. Он буквально гнал нас в море, крича, что каждый день простоя, это потеря денег. Своим хриплым противным голосом он оскорблял Рудольфа Андреевича и все повторял «Деньги! Деньги!», как попугай Джона Сильвера кричал «Пиастры!» Пиастры!» Кстати, голос Райха очень походил на хрип попугая из известного фильма «Остров сокровищ». Действительно, деньги этот гражданин Райх любил очень сильно и особенно в своем кармане.

Мой начальник имел неосторожность послушать этого наглого нечестного типа. И не только. Как человек чести и слова, Рудольф не взял с Райха никакой расписки, никакого письменного указания идти в этот день на съемки! Это было его роковой, ужасной ошибкой. Устный приказ выйти в море поступил, и мой фрегат смело двинулся в наступающую бурю вслед за головным кораблем. Едва мы сделали пару миль, как волнение стало нарастать, и в скором времени начался настоящий мощный шторм, никогда бы не подумал, что увижу такие волны в Финском заливе!