Исповедь любовницы Сталина - [28]

— Редко удается ездить к морю, — сказал он после того, как мы вышли из воды. — Смотрите, на горизонте появилась первая звездочка, какая она яркая! По-моему, это Сатурн.

— Я тоже люблю звезды! И утренние, и вечерние, и большие летние, горящие низко в небе, вот как эта, и осенние, когда они уже высоки и их очень много. Хорошо идти тогда под звездами через тихий, спящий город и видеть, что в мире полно этих самых звезд, как будто насквозь просверлена темная и тихая вода.

— В. А., а вы, оказывается, романтик! Прекрасно, когда человек умеет мечтать!

Почувствовав голод, мы вернулись в дом. Полина Сергеевна пожурила нас, что так долго были на море. После ужина Киров пригласил меня на эстрадный концерт. Перед началом второго отделения на сцену поднялся сухощавый человек с бледным лицом — директор театра. Волнуясь, он торжественно произнес:

— Дорогие товарищи зрители! Сегодня у нас в гостях находится выдающийся деятель большевистской партии и советского государства первый секретарь Ленинградского обкома ВКП(б) товарищ Сергей Миронович Киров. Ура товарищу Кирову!

Глаза у С. М. потемнели, складки морщин на лице сузились, лицо стало жестким. Мы зашли в кабинет директора.

— Кто вас просил меня рекламировать и устраивать этот идиотский, никому не нужный спектакль?

Директор стал оправдываться, что-то лепетать. Озлобленный Киров ушел из театра. Ночью спустились к морю. С. М. рассказал о себе. Спросила, почему у него нет детей.

— В этом мое несчастье, — сказал он задумчиво.

Молча возвращались. Утром он уехал. Через два дня приехал осунувшийся Сталин. За обедом спросил:

— Как вам отдыхается? Скучаете?

— И. В., вы все делаете для того, чтобы я вас забыла.

Он метнул в мою сторону недоверчивый взгляд.

— Когда любят по-настоящему, то не забывают.

Ночью, словно метеор, ворвался ко мне бешеный, страстный, ненасытный.

— Все равно ты будешь моей! — кричал он гортанно. — Я тебе уже говорил, что ты лучше других женщин. Ты досконально научилась меня понимать, а вот Борисова другой человек.

— Я слышала, И. В., что вы собираетесь на ней жениться?

Сталин надулся, у него смешно зашевелились кошачьи усы.

— Почему такой дурацкий вопрос задаете? Вам со мной больше не о чем говорить?

Терять было нечего, решила все рассказать:

— Валерия Владимировна Барисова пригласила меня на новоселье. По секрету сказала, что вы на коленях просили у нее руки.

— Спасибо за информацию, придется ее как следует проучить. Вот к чему приводит неряшливый бабский язык.

Утром за Сталиным приехали Киров и Маленков.

— Поеду в воинские части, — сказал он.

Целую неделю была одна. На пляж прибежала перепуганная насмерть Полина Сергеевна.

— Верочка, на товарища Сталина совершено покушение, взорваны два автомобиля, в руку ранен товарищ Маленков. Какое счастье, что меня там не было! Мы ходим по жизни и не знаем и даже не можем представить, сколько величайших трагедий, прекрасных человеческих поступков, сколько горя, сколько героизма, подлости и отчаяния происходило и происходит на любом клочке земли, где мы живем…

Во время сбора труппы Большого театра Борсова сделала вид, что меня не узнала. Вечером за мной приехали из союзной прокуратуры, отнеслась к этому вызову спокойно. Битых два часа проторчала в кабинете Вышинского. Он спросил, кого я подозреваю в покушении на жизнь Сталина. Угостил чаем с вареньем и очень вкусным французским ликером. Вкрадчиво проговорил:

— В. А., как понять, почему террористические акты на товарища Сталина, как правило, совершаются именно в тот момент, когда вы вместе отдыхаете? Не правда ли, довольно странное совпадение?

С Ленинградским оперным театром подписала контракт на шесть спектаклей. Киров прислал на мой домашний адрес телеграмму: «С нетерпением ждем ваших гастролей». В Ленинграде меня устроили в гостинице «Астория». Вечером за мной приехала красивая, голубоглазая женщина.

— В. А., я имела удовольствие слушать вас в Большом театре. Моя фамилия Лазуркина. Вы приглашены к Сергею Мироновичу Кирову…

Семья Кировых занимал 4-комнатную, скромно обставленную квартиру. В кабинете С. М. от пола до потолка стояли вместительные книжные шкафы.

— Собираю приключения и поэзию, — сказал Киров.

С его женой, высокой блондинкой, мы расцеловались, я ее раньше немного знала. Писатель Михаил Зощенко держал в руках томик стихотворений Мережковского. Его «русалочья» жена Вера, громко смеясь, рассказывала последние театральные анекдоты.

— Михаил Михайлович, порадуйте нас каким-нибудь оригинальным произведением, — попросила жена Кирова.

— В Ленинграде, на Мойке, — сказал Зощенко, — я случайно разговорился с одной женщиной. Она поведала мне о своей жизни, связанной с необыкновенными приключениями, уголовным прошлым, каждодневными тревогами. Товарищи называли ее Лялька-Пятьдесят. И вот эта самая Лялька давно остепенилась, имеет хорошего, достойного мужа, прекрасных детей. Она работает кассиршей в Елисеевском магазине на Невском. Сын учится в музыкальной школе, мечтает стать пианистом.

— Сергей Миронович, — спросила Кирова Лазурки-на, — я слышала, что вы собираетесь переехать в Москву?

— Восьмого декабря я должен приступить к своим новым обязанностям секретаря ЦК ВКП(б), на сей раз не «номинальным», — ответил, грустно улыбаясь, Киров.