Исповедь гейши - [7]
Впечатлила меня и другая особа из Голливуда, красивая, статная американка, которая приехала со своим мужем, итальянским бароном. Несмотря на свои сияющие огромные голубые глаза, она была совершенно слепой. От жалости я едва сдерживала слезы. Это была актриса Перл Уайт, сыгравшая в нескольких фильмах главные роли. Было трогательно видеть, как супруг помогал ей в каждой мелочи.
Посещали нас и американский газетный магнат Уильям Хэрст с женой в сопровождении Такайси Сингоро, журналиста из токийской газеты «Нити-нити». Госпожа Хэрст и я обменялись платьем — я облачилась в роскошную меховую шубу, а она в мое праздничное верхнее кимоно. В таком необычном виде нас и запечатлели на фотографии. Ее внучка Патриция Хэрст через много лет окажется в центре внимания в связи с делом о ее похищении.
Мой английский совершенствовался буквально на глазах. Это приводило меня в восторг и доставляло огромное удовольствие при проверке на моих иностранных гостях выученных утром в школе слов.
Моя старая учительница Мэри Янагава, родом из Лондона, меня по-настоящему полюбила. Она хвалила мое произношение и говорила, что оно у меня лучшее в классе.
Сам класс состоял из двадцати восьми учеников, где было всего лишь две девушки, китаянка Чу Пин-си и я. Она была значительно старше меня, носила стрижку с челкой и была усыпана веснушками. Кроме того, она всегда надевала узкие штаны, в которых походила на рикшу. Чу Пинси почти не знала японского языка, а также едва понимала по-английски. Я стала единственной для нее собеседницей. Хотя она записалась на курсы английского, главным образом училась у меня японскому языку.
Когда однажды утром я открыла в классе крышку парты, то обнаружила внутри написанное ломаным английским любовное послание. Я тотчас сообразила, что его мог написать лишь прыщавый Морита. Его отец владел предприятием электрооборудования в Ситае, а его отпрыск был довольно назойливым.
Такого же рода был и толстяк Адати в своих огромных очках. У него были девичья, молочного цвета кожа и ямочки на руках. Он преподнес мне набор из шести заточенных карандашей, обвязанных розовой лентой.
Морита и Адати добивались моего расположения — как в пьесе кабуки.
В ответ на просьбу дать свой адрес я всегда говорила, что мои родители умерли, и поэтому приходится жить у родственников.
Ни эти двое, ни другие ученики, как, впрочем, и моя учительница, не могли и вообразить, что я была симбаси-гейшей. С другой стороны, даже мои наперсницы-подруги Котоё, Манэи и Коэйрё ничего не знали о моих занятиях в школе.
Я доверилась только одному человеку, нашему слуге Хан-тяну. Однако он был нем как рыба, так что никогда бы не проболтался ни на каком приеме или в другом заведении с гейшами. На него можно было полностью положиться.
Каждый ресторан с гейшами имел своих постоянных слуг, или хакоя. Само название хакоя — дословно «человек с ящиком» — идет от времени, когда слуги еще носили за гейшами продолговатые ящики из павловнии, где хранились сямисэны. На деревянных гравюрах Утамаро изображены гейши в сопровождении хакоя. Поскольку сами ящики для сялшсэна были тяжелы и громоздки, гейши не могли собственноручно доставить их к месту выступления.
Сегодня сямисэн можно разобрать на три части и уместить в небольшом чемоданчике. Так что теперь его легко можно самой принести для исполнения танца адзума или на репетицию, но раньше не было никакой возможности, уложив его во всю длину в ящик, взвалить себе на плечи.
Эти хакоя получали очень маленькое жалованье от союза гейш, но благодаря чаевым, которые им перепадали от ресторанов и самих гейш, они могли кое-как перебиваться.
Мне всегда было крайне неприятно, чтобы мой хакоя тревожил меня в школе, но это было необходимо в случае неожиданно устраиваемой днем встречи.
Дневные мероприятия, например большой прием на открытом воздухе или прогулка на лодке, оговаривались примерно за месяц, причем нам сообщались день и время. Поэтому я могла заблаговременно отпроситься в школе. Однако, если в Токио неожиданно приезжал какой-либо гость всего на два-три дня, не было иного выхода, как отметить встречу в тот же день.
Тогда я спешно отправлялась домой, подкалывала свои косы, надевала красивое, девичьего фасона кимоно. Можно было выбрать и сине-белое крепдешиновое кимоно с броским оби, если сверху надевалась накидка хаори. Отсюда хакоя и называли само такое мероприятие «идти в чем есть», что попросту означало, что здесь не требуется официального костюма.
В случае подобного дневного мероприятия наш хакоя Хан-тян прежде всего вызывал завхоза школы Ёнэду, который затем, шаркая своими резиновыми шлепанцами, подходил к окну нашего класса и улыбался, обнаружив меня. Это был очень добродушный старик.
Затем господин Ёнэда входил в класс и что-то шептал на ухо нашему учителю английского. После этого учитель по-английски говорил: «Барышня Накамура, у вас кто-то внезапно заболел. Ступайте, пожалуйста, домой».
Мне все становилось понятным! Я быстро собирала свои вещи, в меру выражая испуг, вставала, кланялась учителю и покидала класс.
Господин Ёнэда выражал сочувствие:
С кем отдыхают на Сардинии русские олигархи? Кому дарят желтые бриллианты Graff? Кто все больше заселяет особняки Рублевки? Кому, в конце концов, завидует каждая вторая особа женского пола? Ответ очевиден — шлюхам! Значит, нужно стать шлюхой? Или ею станет другая, которая чуть умнее тебя… Книга Мии Лобутич шокирует своей откровенностью, взглядом на мир изнутри. В ней — тонкая психология женщины, умело использующей свой главный дар и с его помощью добивающейся в современном мире всего, чего можно пожелать.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Нетребо Леонид Васильевич родился в 1957 году в Ташкенте. Окончил Тюменский Индустриальный институт. Член литературного объединения «Надым». Публиковался в еженедельнике «Литературная Россия», в журналах «Ямальский меридиан», «Тюркский мир», «Мир Севера», в альманахе «Окно на Север». Автор книги «Пангоды» (Екатеринбург, 1999 г). Живет в поселке Пангоды Надымского района.
Онора выросла среди бескрайних зеленых долин Ирландии и никогда не думала, что когда-то будет вынуждена покинуть край предков. Ведь именно здесь она нашла свою первую любовь, вышла замуж и родила прекрасных малышей. Но в середине ХІХ века начинается великий голод и муж Оноры Майкл умирает. Вместе с детьми и сестрой Майрой Онора отплывает в Америку, где эмигрантов никто не ждет. Начинается череда жизненных испытаний: разочарования и холодное безразличие чужой страны, нищета, тяжелый труд, гражданская война… Через все это семье Келли предстоит пройти и выстоять, не потеряв друг друга.
Десять лет назад украинские врачи вынесли Юле приговор: к своему восемнадцатому дню рождения она должна умереть. Эта книга – своеобразный дневник-исповедь, где каждая строчка – не воображение автора, а события из ее жизни. История Юли приводит нас к тем дням, когда ей казалось – ничего не изменить, когда она не узнавала свое лицо и тело, а рыжие волосы отражались в зеркале фиолетовыми, за одну ночь изменив цвет… С удивительной откровенностью и оптимизмом, который в таких обстоятельствах кажется невероятным, Юля рассказывает, как заново училась любить жизнь и наслаждаться ею, что становится самым важным, когда рождаешься во второй раз.
Господи, кто только не приходил в этот мир, пытаясь принести в дар свой гений! Но это никому никогда не было нужно. В лучшем случае – игнорировали, предав забвению, но чаще преследовали, травили, уничтожали, потому что понять не могли. Не дано им понять. Их кумиры – это те, кто уничтожал их миллионами, обещая досыта набить их брюхо и дать им грабить, убивать, насиловать и уничтожать подобных себе.