Исповедь экономического убийцы - [58]

Именно тогда Джон познакомился с Эйиаром Гривом (бывшим сотрудником), который работал в городке Пауте в Эквадоре на гидроэнергетическом проекте МЕЙН. Они подружились, и после продолжительной переписки Джону предложили должность в МЕЙН.

Спустя год Джон стал главным прогнозистом нагрузок, а поскольку спрос со стороны клиентов и таких организаций, как Всемирный банк, возрастал, он понял, что МЕЙН нужно больше сотрудников–экономистов. «Хотя МЕЙН — это инженерная фирма, — сказал он, — клиенты говорили нам, что они ждут от нас большего». Чтобы соответствовать запросам клиентов, в 1973 году он нанял нескольких экономистов, и в результате сформировал целое направление, что и позволило ему стать главным экономистом. Последний проект Джона связан с развитием сельского хозяйства Панамы, откуда он недавно вернулся после месячной командировки. Именно в Панаме МЕЙН усилиями Марты Хайес, первого социолога компании, провела свои первые социологические исследования. В течение полутора месяцев, проведенных в Панаме, Марта изучала влияние проекта на людей и социокультурные условия их существования. Для этого исследования были также приглашены специалисты по сельскому хозяйству и смежным областям.

Группа экономики и регионального планирования развивается очень быстро. Джон считает, что ему повезло в том, что все приглашенные им специалисты отличаются высоким профессионализмом и трудолюбием. Восхищает то, как Джон интересуется делами своих сотрудников и поддерживает их, — этого было невозможно не заметить в ходе нашей беседы.

Полин Куэллетг,

Ноябрь, 1978

В статье коротко упоминалось о моей предыдущей работе, описывалось, как я «провел три года в Эквадоре», а затем шло следующее:

«Именно тогда Джон познакомился с Эйнаром Гривом (бывшим сотрудником), который работал в городке Пауте в Эквадоре на гидроэнергетическом проекте МЕЙН. Они подружились, и после продолжительной переписки Джону предложили должность в МЕЙН.

Спустя год Джон стал главным прогнозистом нагрузок, а поскольку спрос со стороны клиентов и таких организаций, как Всемирный банк, возрастал, он понял, что МЕЙН нужно больше сотрудников–экономистов».

Ни одно из положений в обоих документах не было откровенно лживым — факты, лежавшие в их основе, содержались в моем файле. Однако они создавали образ, который сейчас мне кажется искаженным и подчищенным. А учитывая, что наше общество поклоняется официальным документам, они делали нечто еще более страшное. Откровенную ложь можно оспорить. Эти же документы не могли быть оспорены, во–первых, потому что они основывались на крупицах правды, а не на явном обмане, а во–вторых, потому что были созданы в корпорации, которой верили другие корпорации, международные банки и правительства. Особенно это касалось резюме, поскольку это был официальный документ, в отличие от статьи, представлявшей собой авторское переложение интервью в журнале. Логотип МЕЙН на резюме и на обложках всех коммерческих предложений и отчетов, в которые могло быть включено это резюме, имел огромный вес в международном бизнесе; это была печать подлинности, которая внушала такое же доверие, как печати на дипломах и сертификатах, развешанных на стенах в кабинетах докторов и юристов.

Эти документы представляли меня как весьма компетентного экономиста, главу отдела престижной консалтинговой фирмы, разъезжающего по миру и ведущего широкий крут исследований, в результате которых этот мир станет более цивилизованным и процветающим. Обман заключался не в том, что было сказано, а в том, чего не было сказано. Если посмотреть со стороны — то есть объективно, — приходилось признать, что эти умолчания вызывали много вопросов.

Например, нигде не упоминалось о том, что меня отобрали для работы в АНБ; о связях Эйнара Грива с армией; о его роли в качестве контакта АНБ. Естественно, не обсуждался тот факт, что на меня оказывали сильнейшее давление, чтобы получить дутые экономические прогнозы; не говорилось о том, что значительная часть моей работы была связана с обоснованием целесообразности огромных кредитов, которые такие страны, как Индонезия и Панама, не были в состоянии вернуть. Не было сказано ни одного доброго слова о честности и самодостаточности моего предшественника, Говарда Паркера. Ничто не свидетельствовало о том, что я стал главным прогнозистом нагрузок, потому что был готов предоставить заказные отчеты, которых ждали от меня мои боссы, а не сказать, как Говард, что я думаю на самом деле, и быть уволенным в результате.

Самой загадочной была последняя строка в списке моих клиентов: министерство финансов США, Королевство Саудовская Аравия. Я постоянно возвращался к этой строке, пытаясь понять, как ее могут воспринять читающие. Они вполне могли спросить: а какая существует связь между министерством финансов США и Саудовской Аравией? Может, кто–то посчитает это типографским браком: две строки ошибочно слиты в одну? Однако большинство читателей никогда не узнает правды: это было сделано с конкретной целью. Это было сделано для того, чтобы находящиеся во внутреннем круге того мира, в котором я действовал, поняли, что я входил в команду, которая провернула сделку века, сделку, изменившую ход мировой истории, не попав при этом в газеты. Я участвовал в заключении договора, который гарантировал непрерывные поставки нефти в Америку, обеспечивал незыблемость правления дома Сауда, содействовал финансированию Усамы бен–Ладена и осуществлял защиту таких международных преступников, как правитель Уганды Иди Амин.