Исповедь экономического убийцы - [31]

— Я не говорю по–испански, — сказал он. Резко повернувшись, он направился к своей семье.

Фидель подошел ко мне, положил руку на плечо и крепко его пожал.

— Спасибо, — сказал он.

Когда мы вернулись в город, Фидель повез меня в район трущоб.

— Это у нас не самые страшные, — сказал он, — но и по ним кое о чем можно судить.

Через улицы, застроенные деревянными лачугами, протянулись канавы, наполненные стоялой водой. Полуразвалившиеся хибары напоминали сгнившие лодки, затопленные в выгребных ямах. К машине подбежали дети с раздутыми животами, и она наполнилась запахом гнили и нечистот. Когда машина замедлила ход, они сбились на мою сторону и, называя меня дядей, стали просить милостыню. Это напомнило мне Джакарту.

Стены были покрыты граффити. Некоторые из них изображали традиционные сердца с именами влюбленных внутри, однако большая часть представляла собой лозунги, основным содержанием которых была ненависть к Соединенным Штатам: «Убирайтесь домой, гринго», «Хватит гадить в наш канал», «Дядя Сэм, рабовладелец» и «Скажите Никсону, что Панама — это не Вьетнам». Однако больше остальных меня заставил поежиться вот этот: «Смерть за свободу — это дорога к Христу». Между лозунгами были наклеены портреты Омара Торрихоса.

— Теперь на другую сторону, — сказал Фидель. — У меня есть соответствующие документы, вы — гражданин США, так что можем ехать.

Под алеющим небом мы въехали в зону Канала. Я считал, что был готов к этому, но на самом деле это оказалось не так.

роскошь била в глаза: солидные белые здания, ухоженные газоны, шикарные дома, поля для гольфа, магазины и театры.

— Вот вам сухие факты, — сказал Фидель. — Все, что находится здесь, является собственностью США. Все частные предприятия — супермаркеты, парикмахерские, салоны красоты, рестораны — все они не подчиняются законам Панамы и не платят налоги. Семь полей для гольфа на восемнадцать лунок, почтовые отделения США, американские суды и школы. Самое настоящее государство в государстве.

— Какое унижение!

Фидель пристально взглянул на меня, как будто оценивая мои слова.

— Да, — согласился он. — Очень подходящее слово. Вон там, — он указал на город, — доход на душу населения составляет менее тысячи долларов в год, уровень безработицы — тридцать процентов. Конечно, в трущобах, которые мы с вами видели, никто и близко к тысяче не получает и почти все безработные.

— И что предпринимается?

Обернувшись, он посмотрел на меня взглядом, в котором раздражение сменилось грустью.

— А что можно сделать? — Он покачал головой. — Я не знаю. Но я скажу вот что: Торрихос пытается что–то сделать. Я–то думаю, что это для него смерть, но он точно делает все, что в его силах. Это человек, который готов погибнуть за свой народ.

Когда мы выезжали из зоны Канала, Фидель улыбнулся:

— Вы любите танцевать? — Не дожидаясь ответа, он продолжил: — Давайте поужинаем где–нибудь, и потом я покажу еще одно лицо Панамы.

Глава 12. СОЛДАТЫ И ПРОСТИТУТКИ

После сочного бифштекса и холодного пива мы вышли из ресторана и поехали по темной улице. Фидель посоветовал мне никогда не ходить здесь пешком.

— Если вам надо сюда приехать, берите такси прямо до двери, — сказал он. — Вон там, за забором, зона Канала.

Мы нашли стоянку, где были свободные места. Фидель припарковал машину. К нам подошел, прихрамывая, пожилой человек. Выйдя из машины, Фидель похлопал его по спине. Затем любовно провел рукой по крылу своей машины.

— Смотри, хорошенько заботься о ней. Это моя леди. — С этими словами он вручил старику долларовую бумажку.

Выйдя с парковки, мы оказались на улице, сверкающей неоновыми огнями. Мимо нас промчались двое мальчишек. Направляя друг на друга палки, они изображали перестрелку. Один из них врезался в Фиделя. Его голова едва доставала тому до бедра. Мальчишка остановился и сделал шаг назад.

— Извините, сэр.

Фидель положил обе руки мальчишке на плечи.

— Ничего страшного, парень, — сказал он. — Скажи–ка мне, в кого вы с твоим другом стреляли?

К нам подошел второй мальчишка и встал рядом с первым, защищая его рукой.

— Это мой брат, — объяснил он. — Извините нас.

— Все нормально, — мягко улыбнулся Фидель. — Мне не больно. Я просто спросил его, в кого вы стреляли. По–моему, когда–то я играл в такую же игру.

Братья переглянулись. Старший улыбнулся.

— Он — генерал гринго в зоне Канала. Он пытался изнасиловать нашу мать, и я отправил его собирать вещички и уматывать туда, откуда он явился.

Фидель украдкой взглянул на меня.

— А откуда он явился?

— Из Соединенных Штатов.

— Твоя мать здесь работает?

— Вон там. — Парень с гордостью указал рукой на неоновую вывеску ниже по улице. — Барменшей.

— Ну тогда продолжайте. — Фидель вручил каждому по монетке. — Только будьте осторожны. Играйте там, где светло.

— Конечно, сэр. Спасибо. — Они умчались.

Пока мы шли, Фидель объяснил, что закон запрещает панамским женщинам торговать собой.

— Они могут работать барменшами и танцевать, но не могут торговать своим телом. Это разрешено только приезжим.

Мы вошли в бар, и нас сразу же оглушила популярная американская мелодия. Потребовалось некоторое время, чтобы глаза и уши привыкли к обстановке. Двое дюжих американских солдат в форме стояли у двери. Повязки на рукавах указывали на их принадлежность к военной полиции.