Исповедь для Алисы - [20]

— Проходи, — пригласила Алиса. — Я пирог испекла... Может, ты с дороги проголодалась?

— Еда — потом, — бережно скользя рукой по её талии, улыбнулась Ольга. — Всё потом, дай хоть на тебя посмотреть...

Огоньки в её глазах отразились во взгляде Алисы. Она ответила на объятие — прильнула, глядя из-под ресниц и приподняв уголки маленьких изящных губ. Теперь не нужны были смайлики: Ольга чувствовала её доверчивую нежность у своей груди. Она любовалась этими бровями и лбом, за которым прятался столь боготворимый ею ум, хранивший в себе безупречные и полные познания правил русского языка. Любая ЭВМ перед ним была презренным калькулятором.

— Так вот она какая, Алиса Зазеркальская, — ласково коснулась Ольга губами спрятанного под русыми прядями ушка.

— Так вот он какой, Убийца Смысла, — блеснула Алиса озорными искорками в зрачках.

Знакомая и родная — именно такая, какую Ольга ощущала всегда, в каждом сообщении, за каждой строчкой и смайликом. У неё была лёгкая степень болезни: одна хромая нога и два загнутых внутрь пальца на руке с той же стороны — мизинец и безымянный. Печатала она остальными восемью, ходила без посторонней помощи.

Шелковисто-тёплый ротик задрожал и раскрылся навстречу поцелую. Ольга накрыла его своим, поддерживая Алису в объятиях. Та обнимала в ответ — совсем как в рассказе про Анну и Женю.

Ёлки у Алисы не было, но гирлянда висела на шкафу, создавая подобие праздничной атмосферы, на кухонном столе красовалась глубокая тарелка с мандаринами. Ольга, вспомнив, достала из сумки грейпфруты:

— Белые, как ты любишь.

Наградой ей были тёплые звёздочки в зрачках и лёгкий намёк на улыбчивые ямочки на щеках. В них хотелось вжаться губами, что Ольга и сделала с наслаждением.

— Ты меня затискаешь, — смеялась Алиса.

Но призывно-лукавые огоньки глаз сами жадно просили тискать и обнимать, и Ольга осторожно, но крепко оплела её кольцом рук. Живая, настоящая Алиса была в её объятиях — не воображаемый призрак по ту сторону экрана, а тёплая, дышащая миниатюрная девушка. Природа одарила её обворожительным, звонко-нежным смехом, со всеми прелестями которого Ольга познакомилась ещё по телефону. Её голос был идеально создан для смеха, в нём раскрывались его мерцающие колокольчиковые нотки, женственная мягкость, светлая чистота. Делать всё, чтобы она смеялась — неплохая задача, ради которой стоило жить.

— Праздник без ёлки — не праздник, — сказала Ольга. — Надо это исправить.

Пришлось плутать по незнакомым улицам в поисках новогодних торговых точек, которые, само собой, на карте никто и не думал обозначать. Алиса осталась ждать дома, а Ольга ошалелым Дедом Морозом рыскала по городу. Её окрыляла светлая, неистощимая энергия, и ей, если честно, не хотелось беспокоиться о том, нормально это или нет. Быть психом или влюблённым — какая сейчас разница?

Ёлку она купила и благополучно нашла обратную дорогу. Часа полтора ушло на установку и украшение.

— Мы уже лет пять без ёлки обходимся, — сказала Алиса, и её взгляд затуманился: она имела в виду себя с ныне покойной бабушкой. Ольга уловила это и легонько обняла её за плечи.

Мандарины на столе встали рядом с грейпфрутами и пирогом. Рабочее место Алисы с компьютером украшала игрушечная ёлочка — крошечное подобие большой, что благоухала сейчас в комнате хвойным лесом. За этим столом Алиса редактировала рассказы, отвечала на сообщения, смеялась и плакала — за последнее Ольга всё ещё себя корила. Эти книги она читала, в этом кресле сидела... Ольга опустилась в него и протянула к Алисе руку:

— Иди ко мне.

Это прозвучало мягко и чувственно, бархатно-приглушённо. Три хромых шага — и Алиса сидела у неё на коленях, а в этой позе она уже не отличалась от здорового человека. Одна её рука обнимала шею Ольги, а другая переплеталась с её пальцами. Вскинула ресницы, стрельнула взглядом — очень смелым и пристальным, жарким. Откуда-то же она научилась так жечь глазами, дерзко и весело соблазнять?.. Или это в ней — природное, истинно женское?

— Что ты так смотришь на меня, красавица? — Ольга усмехнулась, коснулась кончиком носа Алисиной щеки.

Та будто смутилась, отвела взгляд, спрятав его под лучистые ресницы, но в уголках губ беззвучно звенел смех. Ольга не видела в ней изъянов: если те и оставались на окраинах памяти, то уже не имели значения. Значение имел только приветливый огонь зрачков, ласковый и совсем не обжигающий, близость тёплого дыхания, почти детская доверчивость обнимающей руки. Вот же маленький бесёнок! Впрочем, скорее, ангел. А может, то и другое вместе, что было наиболее вероятно и правдоподобно.

— Какая же ты... — задумчиво сорвалось с губ Ольги.

— Какая? — улыбнулась Алиса — одними глазами, одним шаловливым изгибом ресниц.

Она была лёгонькая и изящная, Ольга боялась сжать её крепче, чтоб не сделать больно. Но вжать её в себя, жадно окутать собой — непреодолимо хотелось.

— Моя, — коснулась Ольга дыханием изящного ушка, пронзив Алису немигающим взглядом.

Ресницы Алисы покорно опустились, но под ними мерцал задорный отголосок смеха, который не укрылся от Ольги, вызвав в ней ответный порыв. Зубы Алисы составляли не самую идеально ровную линию, но это крошечное несовершенство лишь делало её улыбку ещё милее.