Исповедь диггера. Кровавые тайны метро-2 - [42]
– Все-таки одному под землю лучше не ходить, – вещал мой спутник, когда мы наконец спустились, – даже если не первый год и знаешь все ходы-переходы, как линии на руках. Все равно не надо. Ну, первое дело, это безопасность, конечно. Мало ли что случиться может. В тоннелях все ветшает. В любой момент трубу прорвет, можно ногой в яму попасть. Вывих, перелом – как потом выбираться будешь? Вот так вот все прозаично и никакой романтики. А товарищ все же поможет, вытащит. Вообще под землей чувство взаимопомощи обостряется. Ну и терпимости, понятное дело. А что. Всякое можно под землей увидеть. В каком-то смысле, очень даже населенные места. Это если не считать всяких крестьян-монтеров. Бомжи, подростки, отморозки всякие. Кому надо спрятаться – многие под землю идут. Ну и там каждый своим делом, понятно, занимается. А ты идешь, видишь – и мимо проходи. Не мешай. Потому что вмешаешься – себе дороже будет, а толку все равно никакого. Чушь это все – про гражданскую сознательность под землей. Там каждый за себя. Только друзья друг за друга. Но и тут тоже: на друга надейся, а сам под ноги смотри. Подземелья – это не пещеры, конечно. Но бывало и так, что пропадали здесь. И я не знаю, из-за чего. Или по дурости своей и невнимательности, или случай так вышел, и ничего уже тут не попишешь.
Вообще-то сейчас время дурное. Раньше, говорят, куда безопасней было. И лучше диггером в некоторые тоннели спускаться, чем обыкновенным монтером. Есть несколько переходов под Театральной, куда люди не то что в одиночку, а и с напарником без большой необходимости не сунутся. Дело, понятно, не в грибах и не в плесени. Хотя, поговаривают, ничего хорошего от этих грибов нет. Если правду говорят. То чего доброго скоро нужно будет по подземельям с респиратором ходить. Так сказать, во избежание. Но пока все ходят как есть, и я хожу. И жив до сих пор, на легкие не жалуюсь.
То самое место, где мы сейчас сидим. Вон тот боковой проход?
Я взглянул в указанном направлении. Ответвление как ответвление. Ничего особенного. Темно, грязно, серо-зеленые пятна плесени на стенах. И водяная пленка на голых участках. И пожал плечами:
– Вижу. И честно говоря, ничего особенного не заметил.
– И ничего удивительного, – кивнул головой Александр. – Никто ничего особенного не замечает. Потому что и нет ничего особенного здесь с виду. А вот давай пройдемся.
И мы пошли, оставив на месте остальную компанию. Александр впереди, я чуть позади. Луч фонарика выхватывал из тьмы мохнатые от плесени стены. В одной из ниш – назначение ее осталось для меня неизвестным – я заметил белесую гроздь, судя по всему, это были грибы. Через триста метров Александр остановился и указал рукой куда-то вбок. Подойдя, я заметил, что тоннель заворачивает и полого уходит вправо и вниз.
– Пройди-ка вперед, – Александр посветил фонариком во тьму, выхватывая лучом света то пол тоннеля, то бетонную стену, покрытую влажной грязью. – Там скоро будет проход вправо. Я тебе кое-что покажу.
Тот проход, на который указывал Александр, оканчивался небольшой нишей, в полу которой зияла дыра. Я обернулся:
– И что я здесь был должен увидеть?
– Если спуститься в этот колодец, то можно попасть в проход, ведущий на закрытую станцию. Туда многие ходили, все же очень интересный участок. Но иногда, рассказывают, именно в переходе между станциями случаются неприятности. Говорят, несколько человек пропало именно здесь. Я не могу ни подтвердить эти рассказы, ни опровергнуть, но вот что я знаю сам.
Когда-то, а было это полгода назад, спускались мы сюда втроем. Я, Леший и Серега. Особенно долгой ходки тогда не планировали. Разминка: спуститься, посмотреть что да как, не больше. И вот на этом самом месте Леший возьми да и скажи, что два дня назад сюда же один пацан полез. Пацан – не пацан, года двадцать два ему. Студент Политеха, все его Ленчиком звали, насколько я из рассказа запомнил. А накануне парень этот с Лешим выпивал и рассказывал так загадочно, мол что-то такое интересное в переходе видел. Видел, да вот пока не скажет, потому что боится удачу упустить, и в следующий раз ему уже до конца разобраться не удастся. Леший поудивлялся, конечно, какие это страсти такие студент в родной подземке обнаружил, да и отстал. Мало ли что нашел человек. Может, и впрямь что-то внимания заслуживающее. И так бывало. Вот, к примеру, Серега нашел однажды в каморке на закрытой станции ящик динамита. Властям про находку не рассказал, динамит себе забрали. А наши потом долго обсуждали, что вот-де Серега террористов ограбил. Я только вот думаю, кто угодно мог спрятать, только не террористы. Слишком уж место проходное, как ни крути, любой может и обнаружить. А потому, самая ходовая версия – какой-то не в меру предприимчивый увел откуда-то запас. И едва не попался. Вот и спрятал впопыхах, где попало, собираясь в ближайшие дни понадежней имущество пристроить. Да не успел. Опередил его Серега.
А тогда мы нашли в переходе фонарь. Прямо посреди коридора и лежал, словно кто-то в спешке уронил его, а поднимать то ли времени не было, то ли не до того вовсе. Нам показалось это очень странным. Ну кто фонарь посреди тоннеля бросит? Да еще налобник. Поднял Леший фонарь, осмотрели мы его внимательно – корпус треснул, стекло выбито, ремень порван. Выглядит так, будто на него сильный удар пришелся. Мы надолго в тоннеле задержались – место осматривали. Тщательно, сантиметр за сантиметром. Ничего. И следов особенно никаких. Хотя какие тут особенные следы? В тоннелях очень грязно, конечно, но определить, кто здесь прошел и когда, разве с собаками можно.
Опубликовано в журнале «Левая политика», № 10–11 .
"Литературная газета" общественно-политический еженедельник Главный редактор "Литературной газеты" Поляков Юрий Михайлович http://www.lgz.ru/.
«Почему я собираюсь записать сейчас свои воспоминания о покойном Леониде Николаевиче Андрееве? Есть ли у меня такие воспоминания, которые стоило бы сообщать?Работали ли мы вместе с ним над чем-нибудь? – Никогда. Часто мы встречались? – Нет, очень редко. Были у нас значительные разговоры? – Был один, но этот разговор очень мало касался обоих нас и имел окончание трагикомическое, а пожалуй, и просто водевильное, так что о нем не хочется вспоминать…».
Деятельность «общественников» широко освещается прессой, но о многих фактах, скрытых от глаз широких кругов или оставшихся в тени, рассказывается впервые. Например, за что Леонид Рошаль объявил войну Минздраву или как игорная мафия угрожала Карену Шахназарову и Александру Калягину? Зачем Николай Сванидзе, рискуя жизнью, вел переговоры с разъяренными омоновцами и как российские наблюдатели повлияли на выборы Президента Украины?Новое развитие в книге получили такие громкие дела, как конфликт в Южном Бутове, трагедия рядового Андрея Сычева, движение в защиту алтайского водителя Олега Щербинского и другие.
Курская магнитная аномалия — величайший железорудный бассейн планеты. Заинтересованное внимание читателей привлекают и по-своему драматическая история КМА, и бурный размах строительства гигантского промышленного комплекса в сердце Российской Федерации.Писатель Георгий Кублицкий рассказывает о многих сторонах жизни и быта горняцких городов, о гигантских карьерах, где работают машины, рожденные научно-технической революцией, о делах и героях рудного бассейна.
Свободные раздумья на избранную тему, сатирические гротески, лирические зарисовки — эссе Нарайана широко разнообразят каноны жанра. Почти во всех эссе проявляется характерная черта сатирического дарования писателя — остро подмечая несообразности и пороки нашего времени, он умеет легким смещением акцентов и утрировкой доводить их до полного абсурда.
Книга американского журналиста Дэна Перцефф'а в очередной раз помогает понять сегодняшнюю расстановку сил на мировой арене, где правительства сверхдержав используют все средства для достижения еще большей власти – власти над разумом.Кто становится жертвой воздействия психотронных излучений? Откуда берутся зомби и почему они состоят на службе у государства? Опыты над людьми в масштабах всей страны – миф или реальность? «Цветочные» революции в Таджикистане, Киргизии и Украине – кому это нужно? Подавители воли и способы вызывания искусственного сна на расстоянии? Генераторы страха: для чего их используют в армии? Вольны ли мы сами распоряжаться своей жизнью или за нас уже все решило наше правительство?
Масштаб этого бизнеса поражает. По различным оценкам, в мире ежегодно отмывается от 600 миллиардов до 1,8 триллионов долларов. Львиную долю теневого денежного оборота составляют капиталы, вывезенные из России.Сегодня, когда повсюду властвуют могущественные международные преступные группировки, когда все чаще политики оказываются вовлечены в теневые аферы, отмывание денег стало глобальным явлением.Американский журналист распутывает бесконечные схемы отмывки денег. Криминальная олигархия и «плохие» банки.
Психотронное оружие – самый мощный инструмент воздействия на наши умы и сердца. Сенсационное расследование бесстрашного американского журналиста Дэна Перцеффа.НЛП-технологии, гипноз, массовая психологическая атака – все это и есть психотронное оружие, которое мастерски используют спецслужбы и власть имущие, успешно внедряясь в наше сознание!Ученые сделали потрясающие открытия: на генном уровне можно легко истреблять целые нации и расы людей. Также доказано, что с помощью телевизора и обучающих компьютерных программ наши дети уже практически «зазомбированы».
Принцесса Диана. Вспышки фотокамер выхватывают останки искореженного автомобиля. Кто-то снимает лужу крови. Кто-то умудряется сфотографировать окровавленную руку. Чью — уже не важно, завтра ее будут преподносить чуть ли не как руку судьбы, которая "оборвала жизнь самой красивой и загадочной принцессы".Джанни Версаче. Белоснежный дом в Майами Бич, по ступеням поднимается стройный, загорелый человек в дорогом светлом костюме. Какой-то парень подбегает к нему и расстреливает в упор. И снова вспышки, фотографии, репортажи, и привычная рука судьбы, "прервавшая блистательную жизнь любителя порнографии, сигар и мужчин".