Исповедь безумного рисколома - [2]

— Ваш меч, сеньор, — улыбнулся он мне, — вашу руку! Отныне вы мой друг!

Я принял меч из его рук. И мы продолжили бой.

В тот день Магбур пал.

Глава 1

С тех пор прошло уже семь лет. Я успел жениться по любви и потерять жену и ребёнка, — они погибли от рук бандитов, после этого я всерьёз подумывал о самоубийстве и выбрал самый экстравагантный способ — подался в рисколомы. Однако мне не повезло. Я работал в Отделе особо опасных криминальных операций больше пяти лет, перебывал во многих странах нашего мира — Адранде, Билефельце, Вольных княжествах, Карайском царстве и даже далёком Халинском халифате; и неизменно оставался в живых, возвращаясь домой, где меня, в общем-то, никто не ждал, кроме начальства.

Вот и тогда я отлёживался после одной "операции" в Хоффе — столице Билефельце, откуда едва сумел унести ноги, уходя от облав, мелким ситом просеивавших квартал за кварталом. Я сдал выкраденных документы в Отдел обработки информации, а после заперся в квартире, которую снимало для меня Братство, в компании нескольких ящиков креплёного вина и нехитрой закуски. А что? Общеизвестно, вино помогает восполнению кровопотери, а уже крови-то я потерял, поверьте, предостаточно, так что чем больше выпью — тем лучше.

На душе было гадко и противно, как обычно, после очередной "операции", слишком уж много всего пришлось сделать, о чём хочется позабыть, залить вином…

Но напиться мне не дали. Щёлкнул замок, распахнулась дверь, — на пороге стоял Луис де Каэро, как и я рисколом, можно сказать мой приятель — ибо друзей у оперативников нашего Отдела быть попросту не может, жизнь у нас такая, если это можно назвать жизнью.

— Отдыхаешь? — спросил он.

— Имею право, — буркнул я в ответ. — Две недели.

— Поднимайся, — усмехнулся он в ответ. — Команданте зовёт.

И чего ему понадобилось? Команданте, как между собой мы звали Алессандро де Сантоса графа Строззи, шефа Отдела особо опасных криминальных операций, при дворе он был больше известен как Тень тени — и прозвище это носил по праву. Очень редко он вызывал рисколомов, отрывая их от заслуженного отдыха. А значит стряслось нечто из ряда вон выходящее.

— Я не в состоянии, — протянул я, выкладывая последний козырь, — слишком много выпил.

— Врёшь, — уличил меня Луис. У тебя стакан, а значит ты выпил не дольше пяти бутылок своего лузского креплёного. Для тебя это — капля в море.

Луис оценил бутылку, стоявшую на столе, неодобрительно поцокав языком, он был любителем хорошего белого вина, в частности шипучего адрандского (хотя до недавнего времени употребление последнего особым эдиктом приравнивалось к государственной измене). Я же предпочитал кое-что покрепче.

Рыцари мира были организацией весьма практичной, наши квартиры, к примеру, располагались всего в полуквартале от здания, занимаемого отделом, — и так во всём. Иногда это раздражало, но вот сейчас это было довольно удобно. Итак, спустя всего четверть часа, мы с Луисом предстали пред светлы очи Команданте.

Алессандро де Сантос граф Строззи совершенно не был похож на иберийца, да и вообще был человеком контрастным. Бледная с нездоровым оттенком кожа, водянистые глаза и светлые волосы мало сочетались с богатырским телосложением и взрывным темпераментом, который он всегда умел усмирить в одно мгновение, если того требовали обстоятельства, а также способностью прощать чужие и признавать собственные ошибки.

— Не стану брать с вас страшных клятв и грозить карами господними, — начал он и я понял — дело серьёзное донельзя, — сами всё и без меня знаете. — Команданте минуту помолчал, мы с Луисом ждали. — Брессионе — бывшая столица Салентины, подаренная ею Иберии после заключения союза, так и названного Брессионским. Что вы о нём знаете? — ни с того ни с сего спросил де Сантос, обрывая экскурс в историю.

— О городе или о союзе? — уточнил Луис, тут же нарвавшись на гневный взгляд графа, похоже, Команданте был на взводе.

— Основан согласно легенде магом Кайсигорром, — поспешил я прервать уже готовую сорваться с губ де Сантоса отповедь, — долгое время был торговым и политическим центром Салентины, но после Войны за море, в ходе которой Билефельце атаковало рубежи Салентины с земли побережья, высадив обильный десант, Салентина оказалась на грани гибели и была вынуждена покупать союз с Иберией и Страдаром. Выкупом за наши полки выступила Брессионе, а за страндарский флот — колонии на Модинагаре.

— Отлично, — кивнул де Сантос. — Могу устроить тебя в Академию генштаба преподавателем истории, не хочешь? Так вот, рисколомы, два дня назад страшное землетрясение стёрло с лица нашего мира Брессионе, похоронив всё его население под руинами. Но самое интересное началось после. Наши наблюдатели сообщают о странной активности в развалинах. Более того, городом весьма заинтересовался наш героический герцог Бардорба, чьи винные погреба выходят в подземные ходы, вырытые монахами аббатства Йокуса, зарабатывавшими себе на жизнь добычей мрамора в Ниинских горах, которые отделяют герцогство от Брессионе.

Как обычно, при упоминании Мануэля де Муньоса герцога Бардорба, чьё вмешательство решило исход недавней гражданской войны, голос Команданте становился похожим на треск льда под ногами, очень тонкого льда. Де Сантос всей душой ненавидел его, считая конформистом и предателем, как и многие аристократы, сражавшиеся с обеих сторон. Бардорба пригрозил и роялистам и республиканцам вторжением салентинцев, усадив за стол переговоров. В результате королевская власть была сильно ограничена и созвано Национальное собрание, состоящее из Палаты Грандов и Цеховой палаты, где заседали также представители крестьянских общин, а Высокий совет и Особое совещание при Высочайшей особе — наоборот упразднены. Достаточно долго Бардорба вёл активную политическую жизнь, заседая в Палате Грандов, но не так давно удалился на покой, по официальной версии из-за проблем со здоровьем, во что мало кто верил. Однако и после отставки продолжил оказывать влияние на Национальное собрание, да и вообще занимался, "тёмными" и подозрительными делами, что ещё сильнее злило Команданте. Но добраться до Спасителя Иберии и Великого примирителя верхов с низами возможностей не было ни малейших, и де Сантосу оставалось лишь скрипеть зубами, однако, похоже, на сей раз что-то изменилось и изменилось кардинально.