Испорченный - [43]

Когда я думаю, что Стриктленд не собирается говорить об этом, она делает это.

— Я не хочу испортить дружбу или сделать вещи неловкими между вами двумя, но некоторые вещи теперь мне понятны.

Питер улыбается и качает головой.

— Сиэнна.

— Питер, я довольно хорошо знаю тебя, чтобы понять — ты не сделаешь глупостей. Но ты молод, а Мисс Коллели еще моложе. У каждого из вас есть своя роль, соответствующая ожиданиям. Дружба приветствуется, но ничего больше. Здесь я вижу только дружбу, и ради вашей пользы, надеюсь, что так и останется.

— Сидни, мне не нужно, напомнить тебе о твоей стипендии. Университет не будет платить, чтобы вернуть занятия из-за сексуальной неосмотрительности, — о, мой Бог. Она только что сказала, это? Мое лицо покраснело. Мне удается кивнуть.

— И Питер, ты же знаешь как это важно. Я надеюсь, что мне не придется говорить об этом еще раз.

— Ты не должна говорить об этом сейчас, — спокойно говорит Питер.

Стриктленд какое-то время смотрит на него. Она прикладывает салфетку к губам, и кладет ее на тарелку.

— Ты прошел через многое, Питер. Я считаю себя честным человеком. Возможно, это прозвучит грубо. Но твои отношения со студенткой выглядят чем-то неправильным. Ты танцевал с ней, а потом привел на ужин в одно из красивейших заведений города. По словам официантки, вас видели и раньше несколько раз. У приличия есть облик, и это не он. Я не хочу снова слышать или видеть что-то подобное. Считайте это вежливым предупреждением Доктор Гранц. Извиняюсь, что нарушила ваш вечер, но я должна была вам это сказать, — она встает, кивает нам, и затем уходит.

Глава 18

Я смотрю на Питера, но он не смотрит на меня в ответ. Последствия ясно разъяснены. Если мы продолжим эту игру, мы оба потеряем все. В горле стоит ком, похожий на кусок сахара. И он не двигается. Просто застрял. Я хочу сказать что-нибудь Питеру, чтобы заставить его улыбнуться, но такое ощущение, что кто-то потушил огонь в его глазах.

Я больше не могла терпеть тишину. — Мы просто друзья, Питер. Она знает это. Так что мы не будем здесь больше есть, — я старалась прояснить ситуацию.

Питер взглянул на меня. Его губы приоткрылись, словно он не может поверить, что я сказала это. — Не лги мне, Сидни. Я знаю тебя. Может это и дружба, но тут есть нечто большее. Все видят это. Ты видишь это. Я хочу, чтобы ты признала это. По крайней мере, тогда мы сможем вместе решить что делать, — он останавливается и затем качает головой, когда я ничего не отвечаю. — Ты так запуталась в этом, что больше не признаешь собственных чувств?

Его слова словно пощечина. Я напрягаюсь и отворачиваюсь.

Я люблю его. Я знаю, что люблю его. Эти слова вонзаются в мое сердце. Моя челюсть дергается. Я хочу сказать ему это. Я хочу сказать ему это больше, чем он думает, но я боюсь, что он убежит. Возможно, Питер увлечен, но я нет.

— Ты чертовски прав в том, что я не хочу признаваться, — говорю я. — И да, теперь я не в ладах с собственными чувствами. Фактически, единственной эмоцией, которую я ощущала в последние четыре года, была боль. Она не прекращалась. А потом я встретила тебя, — я с трудом дышу. Чувствую, как моя грудь поднимается, когда я говорю. Не могу остановить поток слов, вырывающихся из моего рта. — Все изменилось. Может, я не осознавала, что чувствовала тогда, но сейчас я понимаю. Я глупая девчонка, которая влюбилась в своего друга, и это не самое худшее. Самое ужасное, что если я тебе скажу это, то потеряю все. Этот небольшой кусочек счастья зачахнет и умрет, и во всем буду виновата я, потому что не смогла удержать язык за зубами. Лучше бы ты был моим другом, чем вовсе никем.

Питер застыл, будто кто-то вставил стальной прут в его позвоночник. В состоянии шока, с широко распахнутыми глазами, смотрящими на меня. Он не пытается прервать меня, и чем больше я говорю, тем хуже ему становится. Когда я, наконец, замолкаю, он выглядит так, будто ему стукнули доской по голове. Единственная его реакция — это шокированное моргание.

К черту. Я не собираюсь сидеть здесь и ждать, пока он отошьет меня. Я вскакиваю из-за стола и направляюсь в дамскую комнату. Чувствую, как к глазам подступают слезы. Я с трудом поднимаюсь по лестнице, и как только я открываю дверь, огромные слезы скатываются по щекам. Опираясь на столешницу, я смотрю в зеркало. Успокойся. Я слышу, как тихий голос шепчет у меня в голове.

— Я все испортила, — я прижимаю ладони к лицу и рыдаю. Я не хочу быть одна. Мне нужен он, и то, что я рассказала Питеру о своих чувствах, было самым глупым поступком, который я только делала. Стриктленд сказала, что наша дружба перешла все границы, а я рассказала ему, что влюблена. Да что, черт возьми, со мной не так?

Я включаю кран и слегка брызгаю водой на лицо. Мои рыдания затихают, но лицо все еще красное и опухшее. Когда я пойду вниз, мне надо притвориться, что со мной все в порядке, вне зависимости от того, что творится внутри. Мне нужно на свежий воздух, хотя бы на секунду.

Я подхожу к небольшому окну и открываю жалюзи. Они быстро поднимаются, и я с усилием дергаю окно, распахивая его. Мое зрение размыто, уже темно, поэтому я не замечаю кое-чего, пока не становится поздно. К внешней стороне окна прицепилась белка. И когда я его открыла, зверек начал соскальзывать. Его ноготки впились в деревянную раму, но из-за моего резкого движения при открытии окна, он соскользнул. Коготки заскрипели, пока он съезжал по стеклу.