Исполнение желаний - [2]
Но в музыкальной школе класс композиции был факультативным, и дальше основ гармонии дело не шло. А отделение композиции в музыкальном училище так и осталось мечтой. И никто не узнал, что он всё-таки написал цикл романсов на стихи Есенина. Игорь боялся, что одноклассники будут над ним смеяться – кому сейчас нужен Есенин? Мама Игоря слушала романсы и смахивала со щёк слезинки. Музыка была живой, настоящей, и очень подходила к стихам.
Собравшись с духом, Игорь отправил романсы на адрес филармонии ценным письмом, предлагая для исполнения Людмиле Зыкиной и Тамаре Синявской. К его удивлению, обе знаменитые певицы откликнулись… и посоветовали обратиться к другим исполнителям, так как у них уже имелся репертуар, менять который не представлялось возможным. «Настоящая музыка» так и осталась в нотной тетради – никем не услышанной. Мечта не сбылась.
А ещё Игорь писал стихи. Это была его тайна, о которой не знала даже мама. Стихи были о любви, ожидании счастья и пустоте одиночества. Игорь не мог сказать, плохие они или хорошие: их ведь никто не читал. Впрочем, Игорь понимал, что его стихи далеки от совершенства. Но как ещё он мог выразить то, что чувствовал?
Одиночество не тяготило Игоря, он к нему привык. И мечтать привык. О том, как однажды изобретёт что-нибудь необыкновенное и подарит людям. Мечты были солнечно-радостными и окрыляли. Действительность опускала на землю.
В институте он проучился четыре года. С пятого курса пришлось уйти: сердце подвело. Пришлось лечь в больницу. Кардиостимулятор имел батарейку, с которой был соединён тонким проводом, идущим к сердцу по вене. Игорь вырос, и длины провода стало не хватать, а извлечь его не получилось – провод врос в вену. Новый провод протянули через другую вену, а старый остался. «Теперь, если что, ставить некуда. Этот тоже врастёт» – неосторожно заметил хирург, стоя возле Игоря, который уже пришёл в себя и улыбался слабой улыбкой, радуясь, что всё закончилось, и он живой, и теперь будет жить долго-долго. После слов врача улыбаться Игорь перестал. Значение словосочетания «если что» объяснения не требовало…
Корешковый синдром
После операции вопрос об учёбе не стоял: любое переутомление может привести к неизвестным последствиям, как в один голос утверждали врачи. Впрочем, последствия были известны – остановка сердца и смерть, то самое пресловутое «если что». Из института пришлось уйти. Игорь устроился вахтёром в госпиталь, где работал сменами, сутки через трое. Платили немного, но вместе с пенсией по инвалидности ему хватало, он даже умудрялся откладывать деньги, хотел сделать маме сюрприз – подарить на пятидесятилетний юбилей кресло-качалку.
Но судьба, немилосердная к Игорю со дня его появления на свет, распорядилась иначе. За неделю до юбилея Алла Михайловна умерла – нелепо, почти трагически. В этот день она почувствовала себя неважно и, напуганная тревожными симптомами, отправилась в районную поликлинику, чтобы сделать кардиограмму. Кардиограмма оказалась в пределах нормы, как туманно выразилась врач. – «А что сердечко прихватило, так это не сердце, а остеохондроз. Так называемый корешковый синдром. У вас болит позвоночник, и боль отдаётся в нервных окончаниях. Сердце в порядке, а спину мы полечим, назначим лечебную гимнастику и магниты, я вам сейчас талончик к физиотерапевту дам, – успокаивающе говорила врач. И тревога улеглась.
Воспрянув духом и приободрившись, Алла Михайловна отправилась домой, стараясь не обращать внимания на боль: врач сказала, это не страшно, это пройдёт. Можно было доехать автобусом, но Алла Михайловна пошла пешком. Сердце у неё в порядке, а с болью она справится. Посидит в парке на скамеечке, подышит свежим воздухом и всё пройдёт. Алла Михайловна присела на скамейку… и умерла. Так и сидела мёртвая, и улыбалась – наступающей весне, кардиограмме «в пределах нормы» и тому, что у неё всё в порядке. Всё пройдёт. Прошло…
– Мгновенная смерть. Сердце остановилось, – сказал Игорю врач. От этих простых слов сердце Игоря тоже попыталось остановиться, но ему не дали. Воспрепятствовали. Заставили жить.
Игорь находил какое-то горькое удовлетворение в том, что мама больше не будет изводиться и волноваться за него, и когда его не станет, не будет о нём плакать. Она ничего не почувствовала, она даже не поняла, что умирает, – не успела понять. Теперь он навсегда остался один, думал Игорь, вертя в руках малиновый сотовый (вчера он был красным… А неделю назад – розовым. Или это ему показалось?) Ещё он думал о том, что – вот же незадача, телефон есть, а позвонить некому.
Через неделю Игорь отыскал телефонную книжку, которая пылилась в письменном столе за ненадобностью, и набрал несколько номеров. Как и следовало ожидать, на звонки никто не ответил. Длинные гудки убегали в пустоту и терялись там. Пустота не имела границ, вся его жизнь была – пустотой.
В тихой заводи
Никого. В его жизни никого нет и не будет, и не надо никому звонить, не стоит надеяться, что кто-то снимет трубку… Снимет трубку, поговорит пять минут, из вежливости, и попрощается, сославшись на дела.
А о чём с ним говорить? О кардиостимуляторе, который – не навсегда, и его придётся менять. А это – новая операция на сердце, которой Игорь ужасно боялся, но деться было некуда и сказать, что он боится, тоже было некому. Тогда о чём? О больнице, где он работал дежурным, сутки через трое? О сквере на Чистых прудах, о прекрасных лебедях, словно сошедших со страниц Ганса Христиана Андерсена, и о крикливых утках, которые каждый день устраивают потасовки, сводя какие-то свои, утиные счёты. Кому это интересно?
Дом Григория Негубина, построенный его дедом из сибирской лиственницы, оберегает от бед живущий на чердаке домовой. Даша, дочь Григория, не может простить домовому смерти матери и изощрённо мстит. Стараниями девочки домовой из доброго превращается в злого, и Дашина жизнь становится невыносимой. Несчастья случаются не с ней, а с теми, кого она любит, но в ком не течёт кровь Негубиных. Чтобы спасти от Избяного приёмную дочь, Дарья отправляет её в городской интернат… По народному поверью, злой домовой не может вернуться в прежнее доброе состояние.
Группа туристов-любителей растворилась в подмосковных лесах и исчезла, словно её и не было. Молодые, красивые, сильные, они могли бы жить, могли быть счастливы. Собственно, они и были счастливы, найдя друг друга, и им было хорошо вместе. Они исчезали по одному. Не появлялись в группе, не отвечали на звонки. Походных групп много: не приходят, значит выбрали другую. Жалко, конечно, но – вольному воля. О страшной правде никто не догадывался… В оформлении обложки использовано фото автора.
Когда от Томки ушёл муж, она не плакала. Ушёл – и слава богу! Томка всем для него пожертвовала, а он не ценил, только пользовался. Другую себе нашёл. Небось, такая же выпивоха, злорадно думала Томка, собирая мужнины вещи. А в сердце острой щепкой вонзилась обида и ворочалась там, кровоточила, не заживала: от неё, домовитой, хозяйственной, заботливой, ушёл муж. И не просто ушёл, а к какой-то пьянчужке. К собутыльнице.
Сапагины и Глинские дружили, что называется, домами. На праздники традиционно обменивались подарками. В гости ходили по очереди. В этот раз была очередь Глинских. Принимающая сторона искренне радовалась, представляя восторг друзей, которых ждал царский подарок – итальянская кофемашина «Лавацца». О том, как будут радоваться сами, они не представляли…
Сборник рассказов полумистического содержания. Написано на реальном фактическом материале. По ту сторону жизни, по ту сторону смерти, по ту сторону снов…
Время действия – девяностые годы, место действия – садово-дачное товарищество. Повесть о детях и их родителях, о дружбе и ненависти. О поступках, за которые приходится платить. Мир детства и мир взрослых обладают силой притяжения, как планеты. И как планеты, никогда не соприкасаются орбитами. Но иногда это случается, и тогда рушатся миры, гаснут чьи-то солнца, рассыпаются в осколки детское безграничное доверие, детская святая искренность и бескорыстная, беспредельная любовь. Для обложки использован фрагмент бесплатных обоев на рабочий стол.