Исполнение мольбы - [63]

Какая-то часть сознания понимала, что у Софьи нет стимула спать с режиссером – она и без гонорара проживет, и без славы.

Да и их отношения с Клодом очевидны. Такую страсть нельзя не то что не заметить, но даже кожей на расстоянии пяти метров не почувствовать. Но он, как безумный, пересматривал кадр за кадром снятой постельной сцены. И просто не мог не попытаться. Он всячески принижал ее в своих мыслях последние полчаса, называл нимфоманкой, бандитской подстилкой. И решил уговорить, купить или запугать Соньку (так он окрестил ее удобный для себя образ), но получить ее в постель. Ее тягучий голос с особым вибрато, когда она произнесла «алло» еще больше распалил Игоря.

Заславский начал деловито, но на низких бархатных нотах: – Понимаю, как Вы ждали моего звонка. Не буду больше томить. Есть к Вам дело. Хочу Вас сделать главной героиней, а не просто дублершей. Детали нам лучше обсудить за ужином. Можете подъехать ко мне на Кутузовский домой?

София чуть не заплакала после этого многозначительного «подъехать»

– Нет, за роль я не возьмусь. И намеки я не хочу понимать. И не ждите меня к ужину, а то навсегда останетесь голодным.

– Что ты о себе воображаешь. Да любая…

Софья прервала его монолог: – Любой и позвоните.

И Софья победно кладет трубку.

Клод понял в самом начале разговора, что дело неладно. У него тревожно засосало под ложечкой.

– Почему ты так разозлилась. Кто это был?

Софья снова сняла трубку и грохнула ею об стену:

– Режиссер. Он хотел отдать мне роль полностью. И за это намеревался со мной поужинать в своей городской квартире. Тет-а-тет.

Клод побелел и стиснул кулаки. Но сдержался от комментариев – Я рад, что ты отказалась. И уже сейчас в ужасе – какая трудная жизнь у красавиц. Вам каждый день нужно принимать очень трудные моральные решения. Точнее, аморальные.

Софья даже перекрестилась после его слов: – Слава Богу! А я думала, что ты опять скажешь, что ради работы можно и переспать, а ты – потерпишь. Я до сих пор тебя ненавижу за…

Клод остановил ее жестом, чтобы не начинать ссору:

– Это разные вещи. С полицейским ты сама хотела все уладить миром, потому что была на самом деле виновата. Ты хотела пострадать и потерпеть за то, что натворила с мужем. Ты боишься тюрьмы. От нее я не смог бы тебя защитить от уголовного наказания в чужой стране.

Ну а в случае съемок в кино послать подальше ловеласа не так опасно. Если для тебя это – вопрос денег, я могу дать их тебе сам. Все, что у меня есть.

Софья: – В смысле?!

Клод: – Скажи – сколько. И ты получишь. Просто так.

Софья: – Я хотела бы что-то делать интересное. Но не такой ценой. И тебе не надо меня покупать.

Клод, у которого опять заходили желваки на щеках и вспыхнули алые пятна, на этот раз не промолчал.

– Ты уже который раз на дню хочешь изобразить меня монстром. Да пойми ты, наконец, что…

Софья зажимает уши.

Тогда он поворачивает ее к себе и целует. Она перемещает руки ему на уши, потом на плечи. Софии обмякла в его руках. Будто сдалась. Клод встревожился: – О Боже, что, что опять я делаю не так!

Софья прошептала, намеренно обдавая горячим словами мочку его уха: – Все волшебно. Просто мне кажется, что у меня по телу щекочут крылья.

И она была недалека от истины. Увидев, что опять ссора могла разгореться, оба Ангела решили ее защикотать до сладких слез.

– Где ты ни разу в этом доме не занималась любовью? – Торопливо спросил Клод, подавляя вдруг вспыхнувшие ревность и страх.

– Любовью в этом доме я не занималась нигде и никогда. И даже сексом только в последние дни – в спальне наверху и кресле в прихожей. Мой муж был кастрирован, а любовников сюда я до него смерти я не имела права приводить.

Ее откровения немного шокировали Клода. Почему? Может, дело в сообщении о недавних предшественниках. Значит, кроме капитана Сухожилина был кто-то еще?!

Но вместо того, чтобы остановиться и остыть, он еще сильнее «воспылал». Инстинкт собственника взыграл в нем. Он должен занять это место полностью и навсегда, должен войти в нее и больше никогда ее не освобождать от себя.

В том, как он взял в позе сзади на полу в прихожей, стянув с себя только одну штанину и один рукав своей дубленки, а с любимой сорвав только трусы, было что-то первобытное, неэстетичное, даже свирепое. Он словно вкалачивал себя в нее или приколачивал ее к себе, заполнял семенем, заполнял чувством собственности. И вылился весь внутрь. И у обоих, когда он кончил, даже не поняв, удовлетворена ли она, одновременно вырвались слова «Мы сделали ребенка». Это их испугало. Сомнения на счет друг друга не покидали их ни на минуту. Но другого быть не могло – и все.

Ангелы тоже поняли, что жизнь слепилась. И быстренько покрутили на небе будущее зарожденного плода.

– Девочка, – обрадовался Ангел Софьи.

– Двойняшки, – поправил его Ангел Софьи, сдвинув картинку, проявившуюся на экране из капелек, висящих в воздухе, чуть вправо. Видишь, пипиську на втором плоде.

Ангел Клода совершенно некстати вклинился с вопросом к Ангелу Софьи: – Я все хотел тебя спросить, почему ты допустил, чтобы ее со скамейки увел тот, ну, ее муж Павел?

Судьба что ли у нее была такая – сгинуть.