Испекли мы каравай - [3]

— Это она печет, — тихо сказала мама.

— Вот именно! — подхватил папа. — Надо же! Записать нас в фашисты!

— Погоди, Володя, — заговорил директор, — не кипятись. Давай разберемся.

— Давайте! — Папа Арины покрылся красными пятнами, на шее у него выступили жилы.

— Каким был, таким и остался, — заметила завуч. — Кулаки раньше мысли. И Катя не изменилась. Тихая мышка.

Завуч смотрела на Арининых родителей с тихой грустью и безо всякого осуждения. В отличие от классной руководительницы завуч не верила, что Володя и Катя могут быть родителями-изуверами. С другой стороны, настороженность молодого педагога надо только приветствовать.

— Есть у Арины раны? — спросил директор.

Володя повернулся к жене с немым вопросом. Она мелко закивала, глотая слезы.

— Печет и обжигается, — едва слышно проговорила Катя.

— Печет у нас дочка, понимаете?! — громко повторил Володя.

— Что печет? — не понял директор.

— Все печет, каждый день. Булки, пироги, торты. Увлечение такое у Аришки. Хобби!

— Странное хобби, — подозрительно процедила классная руководительница.

— Какое есть! — огрызнулся Аринин папа.

— Плохо, что есть хобби, — не сдавалась учительница, — после которого ребенок изранен. У вас дочь за кухарку?

Мама Арины не выдержала и расплакалась, тем самым как бы подтверждая справедливость подозрений. Папа Арины теперь разозлился на жену:

— Перестань хлюпать!

Им понадобился еще почти час времени, чтобы расставить точки над «i», развеять сомнения.

В итоге завуч сказала, что любое увлечение положительно влияет на профориентацию ребенка. А директор добавил, что профориентация не должна наносить вред здоровью ребенка. Классная руководительница предупредила, что будет внимательно наблюдать за состоянием кожных покровов Арины.

«Следи, кто тебя саму покрывает», — хотел вмазать Володя, но сдержался.

Педагогическая беседа изрядно вымотала его нервы. По дороге домой на последних парах он еще обзывал учительницу дурой, но, переступив порог квартиры, обессилил. Мама Арины, напротив, точно зарядилась энергией. Робкая при начальстве, в отношениях с дочерью она поблажек не допускала.

Мама разошлась — кричала, что Арина их опозорила, что все девочки как девочки, а их дочь на пирогах и булках повернулась. От мучного толстеют, они с отцом уже поперек себя шире. И чтобы Арина больше к духовке не подходила, и грамма муки в доме не будет, и пусть Арина только попробует замесить какое-нибудь тесто. Приготовленные дочерью аппетитные пончики в сахарной глазури отправились прямиком в мусорное ведро.

Неожиданный и непонятный вызов папы и мамы в школу («Обязательно оба родителя», — подчеркнула учительница) Арина переживала не меньше их самих. Постаралась, чтобы пончики удались. Пончики удались на славу и… были выброшены на помойку. Арина от обиды разревелась во всю глотку, ведь ничего плохого не делала, и наказание было несправедливым. Папа, мечтавший о бутылке холодного пива и тихом журчании телевизора, схватился за голову. Обычно у них тишь да гладь: дочь кашеварит, жена вяжет на спицах, сам он комментирует новости или сериалы по телеку. А тут одна кричит, другая рыдает — сумасшедший дом. Воспоминание о поруганных пончиках также тревожило. Враки, что к пиву только соленое. Испробовано — под сладкую сдобу пиво отлично идет.

— Заткнитесь! — скомандовал Володя. — Обе замолкли. Так! Ариша, упражнения с духовкой отменяются, потому что ты в ранах и на нас пальцами показывают. Мы тебе купим пианино, будешь музыке учиться.

— Не хочу музыке! Сошью большие рукавицы до локтя и обжигаться не буду.

— Ты не будешь торчать у плиты, как каторжная! — стукнула по столу мама. — У тебя должно быть детство, интересы разные, как директор сказал.

Володя с удивлением посмотрел на жену. Директор ничего не говорил про детство с разными интересами, но, по сути, мысль была верной.

— В деревню убегу! — пригрозила Арина. — Буду жить в бабушкином доме.

— Бабушка уже три года на том свете, — напомнила мама.

— Пусть! Вы такие бесчувственные, что мне лучше на том свете с бабушкой! — икая после рыданий выпалила Арина.

Мама испуганно заткнулась. Папа почувствовал второе дыхание: обстановка требует руководства.

— Слушайте меня! — велел он. — Аришке разрешается подходить к духовке только перед праздниками и нашими днями рождения.

Вспомнил, что через несколько дней его именины, обещал приятелям принести на работу чудо-пирожки. Дочка пекла их — объедение, крохотные, на один укус: квадратные — с зеленым луком и яйцом, овальные — с мясом, кругленькие — с капустой, конвертиком — с рыбным паштетом, сердечком — с яблоками или с вареньем.

— И чтобы без рукавиц в духовку не совалась! — грозно продолжил папа. — Проверю. Один ожог, и будет, как мама сказала, — прощай духовка. Приговор понятен?

— Да, папа.

— Приговор обжалованию не подлежит. Ты домашнее задание сделала?

— Почти, — замялась Арина.

— Марш, готовиться к школе!

Когда дочь вышла из кухни, мама и папа переглянулись.

— Пончики не сильно выпачкались, — прошептала Катя, заглянув в мусорное ведро.

— Доставай. Пиво будешь?

Запрет на практические занятия привел к тому, что Арина увлеклась сбором рецептов. У всех девочек были альбомы, куда записывались стихи, преимущественно — любовные, поэтом-фаворитом считался Эдуард Асадов. Странички украшались приклеенными фотографиями, личными и портретами известных актеров из журналов, нарисованными цветочками и орнаментами по периметру.