Испанский сапог. Нам есть чем удивить друг друга - [85]

Марина резким движением раздавила окурок в пепельнице и, по-прежнему глядя в окно, сказала:

— Мы с Аней Разумовской знали друг друга с детства — соседствовали на даче. Так что росли вместе, были подругами, какое-то время самыми близкими. Потом жизнь развела нас по разным углам, но та, детская еще, близость, сохранялась. Мы могли говорить с ней о чем угодно. В том числе и о вас. Ну, и видела я вас несколько раз вместе с Аней на каких-то сборищах. Понимаете, в последнее время мы нечасто встречались, но я знала, что если случится что-то, с чем я не смогу справиться одна, я смогу обратиться к Ане, и она поможет. Но теперь ее нет, и я оказалась в какой-то темной пустоте… Когда я увидела вас у Ильи, я поняла, что вы здесь не просто так, что вы как-то вовлечены в это дело.

— Какое дело? Вы можете рассказать, что вас так встревожило?

— Мой муж… По-моему он ввязался в какие-то сомнительные дела, связанные с… ну, скажем так, иностранцами. И это не просто антиквариат, картины, старинные монеты. Это даже не деньги, там что-то другое.

— А что вас навело на такие подозрения?

— Понимаете, Илья — человек увлекающийся, азартный, любящий риск, готовый все поставить на карту…

Слушая Марину, Ледников ясно понял: она любит Нагорного, что бы там ни говорили про их отношения. Любит до сих пор и так, как любить умеют страстные женщины, — прощая мужчине все, с легкостью понимая и объясняя его глупости, подлости и пороки.

— А в последнее время им овладела навязчивая идея — перебраться за границу. Этакая мечта идиота.

— Ну, таких мечтателей сегодня пруд пруди.

— Он не хочет просто уехать и скромно жить там. Нет, он хочет, чтобы у него было все и сразу — и деньги, и гражданство, и положение. Ради этого он пустился в сомнительные операции и страшно провалился. Он просчитался, купил не то, что могло пользоваться успехом. Ничего не заработал, а только оказался в долгах. Причем, у меня сложилось впечатление, что там, за границей, его кто-то очень грамотно к этому провалу толкал. И когда у него не осталось ничего, кроме долгов, он вдруг снова воспарил. Уверяет меня, что теперь все у нас будет! Причем не здесь, а там. Потому что там у него теперь есть покровители, которые помогут во всем.

— А вам тоже так хочется уехать?

— Честно говоря, даже не знаю. Как-то особенно не задумывалась. Жизнь бы я переменила, а вот что делать с собой?

Ледников тактично дал ей поразмышлять о себе, а потом спро-сил:

— Так что вас все-таки беспокоит?

— Понимаете, мне кажется, им двигают… Манипулируют.

— Кто?

— Я не знаю, кто именно и с какой целью, но… Он теперь занят оказанием услуг каким-то важным людям. Причем я не могу сказать, что он на этом что-то серьезно зарабатывает. За этими услугами какая-то иная цель. Вот сейчас он с ума сходит из-за этого пропавшего Константиновского рубля. Чтобы приобрести его, он залез в долги. Рассчитывал здесь его выгодно продать. Причем не кому-то, а вполне конкретному человеку. То есть это был заказ. Поэтому, когда монета пропала, он совершенно обезумел. Но… Я же вижу, что дело не только в деньгах, он боится чего-то совсем иного. Боится по-настоящему.

— Скажите, Марина, а портрет Державина — из той же серии? Я имею в виду — он тоже кому-то предназначается?

— Нет, тут другая история. Илья просто не может пропустить ничего, чем можно завладеть. И потом ему сейчас очень нужны деньги. Чтобы приобрести этот рубль, ему пришлось много занимать. Так что тут просто деньги.

— Просто деньги. А вы знаете, что дочь Верхоянцева…

— Знаю. Но Илья уверяет, что не имел к этому никакого отношения. Просто у него есть эти кошмарные друзья из прошлой жизни.

— Граненый?

— Что граненый? В каком смысле?

— Граненый — это кличка одного его знакомого из прошлой жизни.

— Я не знаю. Я даже боюсь об этом думать. Остановите его как-нибудь, пока он не сделал непоправимого. Мне больше не к кому идти! Не писать же мне донос на собственного мужа!

«К тому же до сих пор любимого», — добавил про себя Ледников. — Марина, мне надо обдумать все, что вы сказали. У меня к вам одна просьба: будьте осторожны.

— Что вы хотите сказать? Мне что-то угрожает?

— Просто игры, которые затеял ваш муж, могут быть действительно очень опасны. Поверьте мне. Не вступайте с ним в конфликты и, разумеется, ни слова о нашем разговоре. Не то что слова — ни малейшего намека. Он действительно в состоянии, когда совершают глупости.

Ледников подошел к картине еще раз внимательно вгляделся в лица прекрасных невинных девушек.

— Кстати, а что это за картина? Я сначала подумал, что просто копия Борисова-Мусатова.

— Нет, это не копия. Это предсказание…

— Предсказание? Чего?

— Неважно.

— Но на переднем плане вы?

— Да, — рассеянно призналась Марина. — Только я была такой уже много лет назад.

— А кто рядом с вами?

— Это уже неважно.

Ледников понял, что запал ее откровенности прошел, что она уже начинает мучительно сомневаться в том, что сделала, что обратилась к нему, что была столь открыта… Ей уже не хочется его видеть и, скорее всего, тянет выпить.

Он попрощался и вышел из кабинета.

Глава 24 «Аутоэротический эксперимент»

Предсказание, — рассеянно вспомнил он, дергаясь в бесконечной пробке. Любопытно, предсказание чего? Скорее всего, что-то связанное со второй фигурой на картине — девушкой с неразличимым, словно укутанным утренним туманом лицом. Там что-то глубоко личное, некие семейные тайны, в которые посторонних допускают только в припадке откровения, порой настигающего человека.