Испанские и португальские поэты — жертвы инквизиции - [28]

Леонора Мартинес, четырнадцати лет, уроженка и жительница сего города; девственница; дочь Томаса Требиньо де Собремонте, уроженца города Рио Секо, в Старой Кастилии, и Марии Гомес, его жены, уроженки сего города, примиренных с церковью как иудействующие в общих аутодафе[158], отпразднованных сей инквизицией; племянница и внучка примиренных, кои в настоящее время вновь заключены в тюрьму как вновь впавшие в ересь.

Кроме одного раза, никогда она не присутствовала на мессе, ибо, хотя в праздничные дни ее бабушка и кричала ей (нарочно, для соседей-католиков): «Пойдем к мессе, Леонорочка!» и уходила с ней, — они проходили мимо церквей, никогда не заходя ни в одну из них, и бабушка приводила подсудимую в дом тетки ее, примиренной с церковью.

При первых допросах, хотя сначала отрицала во всем свои проступки, обнаружила в своих отрицаниях лукавство, сказав, что, может быть, бабушка лишила ее всяких доказательств того, что она верила в Моисея, называя его Мессией. Впоследствии созналась в соблюдении названного закона и попросила милосердия.

Была допущена к примирению с церковью и предстала, приговоренная как покаявшаяся; зеленая свеча в руках; конфискация имущества, какового не оказалось; формальное отречение; сан-бенито, каковое да будет снято с нее по прочтении приговора, и определенное пожизненное изгнание из всей Вест-Индии, из города Севильи и Мадрида, двора его величества; а пока найдется возможность отправить ее в изгнание, да будет она помещена в дом одного из служителей сего Священного трибунала, дабы быть приобщенной учению святой нашей католической веры.

Выдержки из сообщения об аутодафе, отпразднованном в г. Мексико в 1649 г.

Были отпущены на костер во плоти тринадцать иудействующих, каковые из милости были удушены гарротой, прежде чем сожжены; кроме Томаса Требиньо де Собремонте, за его дерзостное сопротивление и диавольскую ярость, с каковой он, хотя ему дали почувствовать у подбородка огонь, его ожидавший, — разразился мерзостными богохульствами и притянул к себе ногами дрова костра, где горели сорок семь скелетов с их статуями и десять статуй бежавших.

Мадридская инквизиция

Генеральное аутодафе,

отпразднованное в Мадриде, в сем 1680 году, в присутствии Короля Господина Нашего Карлоса II и Их Величеств Королевы Госпожи Нашей и Августейшей Королевы-Матери, в бытность Генеральным Инквизитором Достославного Сеньора Дона Диэго Сармьенто де Вайярес, при участии Хосэ дель Ольмо, алькада и чиновника Св. Трибунала, помощника дворцового коменданта Его Величества и управителя парка Буэн Ретиро и Мадридского Дворца [159] .

О шествии крестов зеленого и белого

102. Все великолепие сие выступило в достойном восхищения порядке, так что не дрогнул ни один человек, не образовалось ни одного пустого места, не выделился никто в толпе. И, казалось, небо и земля сговорились способствовать тому, чтобы шествие сие появилось во всем своем блеске, небо — даруя ясный день, без оскорбительной пыли, без изнурительной жары, а земля — почтительно предоставляя пространство столь великому стечению народа; итак, безо всяких препятствий шествие следовало по своему пути, а поклонение и благочестие находили себе достойнейшее применение в созерцании всего величия Испании, считая для себя честью служить св. Трибуналу[160]и сопровождая хоругвь с достоинством и уважением, подобающим высокому званию столь важных особ и вместе с тем столь великому и столь согласованному множеству монахов и лиц духовных и светских, каковые, в количестве семисот, проходили со свечами в руках, со сдержанностью, в коей отражалась умеренность, соблюдаемая св. Трибуналом во всех его действиях.

О шествии и о свите достославного сеньора генерального инквизитора

Сеньоры члены Королевского совета сопровождают членов Верховного совета инквизиции

107. Венцом всей славы сей и в чем, собственно, заключается торжество генерального аутодафе, являлась величественная пышность, с коей выступил Трибунал, появившись пред обвиняемыми, дабы судить их у светлейшего трона, на великолепнейшем театре, и сумев привлечь к себе людские взоры, дабы заставить бояться и почитать себя, ибо зрелище сие можно было сравнить с тем, каковое предстанет в великий день всеобщего страшного суда: если, с одной стороны, будет внушать ужас — мерзость виновных, запечатленная в отличительных знаках их преступлений и наказаний, то с другой, будет веселить — слава праведных и верховное величие Христа и апостолов, кои, следуя за хоругвию, в сопровождении ангельских хоров, направятся к долине Иосафата, где верховный судия воссядет на свой высокий трон, а те, кто за ним следовал, — на обетованные места, и пред лицом всего мира прочтены будут улики и дела, и, лишая силы всякое ходатайство и заступничество, приговоры будут приведены в исполнение.

Обвиняемые уводятся в тайные застенки

109. Для соблюдения столь великого порядка необходимо было, чтобы ночью стража была весьма бдительной, и посему преступники, кои раньше были размещены по домам добровольных помощников инквизиции, были уведены в тайные застенки ввиду большого скопления их при Трибунале, а равно, дабы держать каждого из них в отдельности, так, чтобы они не могли сообщаться и переговариваться; и, собрав всех их к десяти часам вечера, дав им сначала поужинать, сеньор дон Антонио Самбрана де Боланьос, старейший инквизитор двора, в сопровождении дона Фернандо Альвареса де Вальдеса, секретаря сицилийского трибунала, вошел в затворы, где содержались отпущенные преступники, и каждому в отдельности объявил приговор в следующей форме.