Испанские братья. Часть 1 - [2]

— Разумеется! Так пойдём за пиками и поиграем, а ещё лучше, если мы сыграем партию на рапирах[1].

Карлос, хоть и без восторга, с готовностью согласился. Во всём, что касалось выбора рода занятий, неизменным лидером был Хуан. Карлосу никогда не приходило в голову оспаривать его мнение, но в других, более важных вопросах он неосознанно становился повелителем своего более энергичного, но менее склонного к глубоким размышлениям старшего брата.

Хуан принёс надёжно запрятанные рапиры, на которых упражнялись братья — будь то из удовольствия или по указанию старика Диего, который когда-то вместе с их отцом состоял на службе у короля Испании, а теперь был в одном лице гофмейстером[2], ключником и сенешалем[3]. От него же маленький Карлос усвоил весь свой запас поговорок.

— Ну, становись! О, у тебя не хватает роста, подожди немного!

Хуан покинул галерею, но скоро вернулся, неся огромный тяжелый фолиант. Он бросил его на пол и велел Карлосу с его помощью прибавить себе росту.

Карлос засомневался.

— А что, если Фра[4] застигнет нас и увидит, каким образом мы обходимся с великим Горацием?

— Вот этого я и хочу! — ответил Хуан, и его чёрные глаза злорадно заблестели.

Когда рост Карлоса стал подходящим, началась весёлая игра. Следует отдать должное старшему брату, который часто давал своему более слабому брату всевозможные преимущества и, явно злоупотребляя силой своих лёгких, выкрикивал советы и предупреждения типа: «Боковой удар! Нижний удар! Прямой! Отбивайся!» Но всё-таки из-за своей неловкости Карлос получил царапину на щеке, из которой тут же показалась кровь.

С криком «Ай де ми![5]» Хуан подскочил к брату. Но Карлос отвернулся, закрыв лицо руками. К своему великому возмущению Хуан услышал, что брат плачет.

— Маленький трус! — закричал он, — из-за царапины плакать! Постыдись!

— Сам ты трус! Кричать на меня, когда я не могу с тобой биться! — ответил Карлос, как только смог заговорить.

— Это твоя манера, маленькая плакса! Ты говоришь о том, что пойдёшь на паруснике в Индию и будешь биться с дикарями! Как же! Уж лучше тебе дома с матушкой Долорес сидеть за прялкой.

Слишком глубоко оскорблённый, чтобы ответить подобающей случаю поговоркой, Карлос нашел убежище в соседнем, менее просторном помещении. Здесь были сравнительно новые искусно выполненные гобелены, и мебель здесь была лучше, чем в галерее. Карлос встал около большого застеклённого окна, долго смотря на потоки дождя и лелея в душе злобные мысли против брата, который сначала так больно ранил его, обозвал трусом, и, что хуже всего, ещё и посмеялся над ним. Но долго и всерьёз гневаться на брата Карлос не умел, как и долго без него обходиться. Прошло совсем немного времени, и его гнев сменился чувством одиночества. Хуан чувствовал себя не лучше, хотя и убеждал себя, что был абсолютно прав, указав брату на недостаток мужества. Несомненным было то, что Хуан умер бы от стыда, если Карлос, будучи в Севилье у двоюродных братьев, вёл бы себя как девочка и плакал как ребёнок. Конечно, Хуан от души жалел, что не промолчал, но теперь, раз уж так получилось, он, нарочно громко топая ногами, зашагал по галерее и беззаботным голосом запел:

«Сид ехал верхом через ворота, подобно Омеге,

Полумесяц бежал перед христианским крестом

В золотом шлеме и белом, как саван, плаще,

Закрытый шлемом, с саблей наголо».

— Ру! — послышался несмелый голос из другой комнаты. Ру — это укороченная форма от Родриго, второго имени Хуана. Он очень любил, когда его звали этим именем. И то, что Карлос позвал его именно так, было хорошей предпосылкой к миру. Хуан с радостью помчался на зов и, удостоверившись, что рана совсем пустяковая, завершил заключение мира, дружески обняв брата за плечи. Короткая ссора без всяких объяснений закончилась миром. Случайно в этот момент прекратился дождь и показалось солнце, и именно солнечный луч побудил Карлоса позвать брата.

— Смотри, Ру, — сказал он, — солнце светит на отцовские слова.

У этих детей была тайна, которую они со всем упорством детской души заботливо хранили даже от Долорес, которая с раннего детства была им вместо матери. И сейчас она была для них единственным лучом любви, что даровала им судьба, ведь даже Хуан не помнил своих родителей, тогда как Карлос никогда не видел своего отца, а мать потерял при рождении. И вот выяснилось, что, в том вымышленном мире, который дети создали в своём воображении, в котором они преимущественно и жили, этот незнакомый отец является самым главным лицом.

Каждый народ в дни своего младенчества имеет легенды и эпосы, и героев и их действия фантазия разукрашивает до невероятности. С течением времени развиваются язык, литература, и характер народа, а герой и его подвиги остаются. Так и у отдельно взятого человека.

Одарённые богатой фантазией дети, особенно когда они растут уединённо, обязательно имеют свои легенды, свой ненаписанный эпос, и уж обязательно своих героев. Глубокий смысл лежит в словах поэта: «когда ты станешь мужчиной, уважай мечты своего детства». Сидом Кампеадором, Карлом Великим и королём Артуром для юных испанских братьев был не кто иной, как дон Хуан де Менайя, второй и последний де Нуера.