Испанская война и тайна тамплиеров - [45]

Драгуны скакали позади всех, и Анри сначала не видел ничего, кроме пыли и крупов впереди идущего взвода кирасир. Так продолжалось примерно четверть часа, и вдруг откуда-то из головы колонны донеслись раскатистые слова команды:

– Вперед в линию! Марш, марш!

По этой общей команде де Крессэ отдал приказ своим двум взводам заезжать правым плечом вперед, а потом, проскакав четыреста шагов, повернуть левым плечом вперед и крупной рысью двинуться на линию развертывания.

Через пару минут огромный фронт кирасирского полка, где рота де Крессэ стояла на левом крыле, был выстроен. Насколько хватало взора, перед Анри простиралась пыльная каменистая равнина, покрытая кое-где чахлой растительностью. Где-то вдалеке замыкала горизонт голубая линия невысоких гор, справа виднелись башни замка Лериды, а от близких развалин какой-то заброшенной деревни шли по дороге полки. Они были наполовину скрыты пылью, поднятой тысячью башмаков и копыт, но сквозь серо-коричневые клубы там и сям мелькали линии сверкающих штыков и развевающиеся знамена с красными «бургундскими» крестами. До передовых испанцев было около тысячи шагов.

Откуда-то справа, со стороны Лериды, донесся гул орудийных выстрелов и отдаленный перекат оружейной пальбы. Потом все почему-то стихло.

Крессэ оглянулся по сторонам. Пока конница шла рысью, польская пехота отстала, по крайней мере Анри не мог рассмотреть вислинцев сквозь строй своих солдат и поднятую пыль.

Зато откуда-то внезапно вылетели в галоп две французские пушки конной артиллерии. Они пронеслись совсем рядом с драгунами и развернулись буквально в пятидесяти шагах левее их строя.

Анри всегда с любопытством наблюдал, как лихо выносятся на позицию пушки конной артиллерии, прислуга которых сидела на лошадях. Доскакав до назначенных позиций, артиллеристы проворно спрыгивали с коней и быстро разворачивали свои орудия, которые так же лихо вывозили в галоп шестерки лошадей. Невообразимо, но пушки в одно мгновение оказались развернуты. Артиллеристы, бросая поводья кому-то из своих товарищей, подбежали к пушкам. Те же, кому выпало остаться с лошадьми, как-то ухитрялись удерживать по семь-восемь коней разом. Прислуга у пушек тотчас живо заработала банниками, правилами и протравниками[30]… Буквально через двадцать секунд раздался грохот первого выстрела и почти тотчас – второго.

Ушам стало больно от грома, но привыкший к пальбе конь де Крессэ даже не дернулся, хотя сноп пламени взметнулся совсем близко от него.

Снова залп. Снова все затянуло дымом.

Почти в тот же миг раздался грохот испанских пушек, и над головами Анри и его солдат с тяжелым свистом пролетело ядро. Кто-то из драгун инстинктивно пригнул голову. Анри приосанился в седле, и чуть повернувшись назад, громко крикнул:

– А ну, выше головы! Вы драгуны Второго полка!

Грохот боя наполнял его сердце не страхом, а каким-то непонятным радостным возбуждением. Едва раздавался гул канонады, как Анри забывал о самосохранении, переживаниях и даже о самой сильной любви. Оставались лишь упоение боем и необходимость быть примером для своих подчиненных.

Еще одно ядро просвистело совсем рядом, а через секунду раздался грохот и звон, словно кто-то стукнул колотушкой по гигантскому котлу.

– Это не в нас – в кирасир! – весело крикнул кто-то из строя драгун, словно это попавшее в соседей ядро означало, что больше нечего боятся.

Почти в тот же миг перед фронтом кирасирского полка выехал его командир в сверкающей кирасе и с белым плюмажем на высокой полированной каске. Он привстал в стременах играющего под ним мощного гнедого жеребца и, повернувшись к строю, громко крикнул:

– Кирасиры, смирно, к атаке! Палаши вон! Рысью марш!

Тотчас линия тяжелой кавалерии двинулась вперед, набирая скорость. Де Крессэ остановился в

растерянности. Он рвался в атаку, но был дисциплинированным солдатом, а полковник явно отдал приказ только своим. Тем не менее необходимость поддержать атаку кирасир была очевидной, и Анри, после секундного размышления, уже схватился было за свой палаш, как перед строем появился вдруг генерал с красной физиономией. Это был Буссар.

– Ну что раззявились, капитан! В атаку! – крикнул он и улетел куда-то вслед за кирасирами.

Анри вскипел гневом, ведь он хотел быть дисциплинированным солдатом, а его при всех чуть ли не упрекнули в трусости. Он буквально подскочил в седле и что есть мочи прокричал:

– За мной рысью марш!

Уже на ходу, когда два драгунских взвода двинулись одной плотной массой, построенной в две шеренги с офицерами впереди, Анри, снова обернувшись к солдатам, крикнул, хватаясь за эфес:

– Палаши вон!

Тотчас, сверкнув на солнце, клинки вылетели из ножен. Уже по тому, с какой решительностью и с каким выражением лиц драгуны выхватили из ножен оружие, капитан понял, что может полагаться на своих людей. Он не сомневался, что в этот миг они пойдут за ним в огонь и в воду. А на остальное – на боль, раны и на смерть – сейчас было наплевать. Ему хотелось только одного: оказаться достойным своих солдат.

Грохот копыт становился все более гулким, все сильнее звенели висящие на портупеях ножны, драгуны скакали крупной рысью, а потом кони плавно перешли на галоп. Единственный трубач в роте, скакавший справа от строя, протрубил по знаку командира отрывистый сигнал атаки. Де Крессэ увидел, что его рота обогнала кирасир, он с упоением мчался на врага, хотя даже не видел его. Равнина была слегка волнистой, и испанцев на какую-то минуту не стало видно, но вот драгуны вылетели на невысокий пригорок и увидели почти прямо перед собой вражеские пушки.