Испанская империя. Мировое господство династии Габсбургов. 1500–1700 гг. - [63]

Почти полное отсутствие детальных исследований испанской бюрократии XVI–XVII веков означает, что мы очень мало знаем о тех тысячах чиновников, из которых она состояла. На нижнем уровне находились бесчисленные клерки и писцы, инспекторы и сборщики налогов, анонимные, никем не оцененные и не воспетые. Более высокую ступень занимали старшие чины администрации вице-королевств, члены судебных трибуналов и audiencias и сами вице-короли, тогда как при дворе это были королевские секретари, члены советов и различные чины секретариатов.

Со времен Кобоса королевские секретари составляли некую отдельную касту. Их работа была чрезвычайно важной, поскольку они имели дело с королевской корреспонденцией и служили связующим звеном между советами и сувереном. Начиная с 1523 года сам Кобос являлся секретарем всех советов, за исключением Совета Арагона, Совета орденов и Военного совета, и ему приходилось тратить массу энергии на создание профессионально обученного штата сотрудников для секретариатов, поскольку он понимал, что они станут кузницами его преемников. Команда, подготовленная Кобосом, включала несколько имен, которым было суждено прогреметь в дворцовых коридорах XVI века: Хуан Васкес де Молина – племянник Кобоса, Алонсо де Идиакес, Гонсало Перес, Франсиско де Эрасо. Многие из этих людей имели такое же происхождение, что и сам Кобос. Они вышли из среды мелкого городского дворянства и, если не считать Переса, не имели ни университетского образования, ни интеллектуальных запросов. По сути своей, это были профессиональные гражданские служащие, преданные интересам императора и их патрона Кобоса и державшиеся вместе благодаря сильному esprit de corps. Их принадлежность к некоей замкнутой касте усиливалась за счет того, что должность часто переходила от отца к сыну или от дяди к племяннику, так что такие фамилии, как Перес или Идиакес, постоянно воспроизводились. Преимущество такого положения дел заключалось в обеспечении административной преемственности, но в то же время вело к постоянному повторению рутинных процедур, давно утративших свою полезность, и иногда приводило к назначению людей, которые не могли похвастаться ничем, кроме знания внутренних механизмов бюрократической машины.

Члены audiencias и советов имели то же социальное происхождение, что и королевские секретари. Карл V и Филипп II старательно следовали практике Католических королей, ограничивая назначение представителей высшей знати должностями военачальников и вице-королей. Для службы при дворе и в судебных трибуналах они выбирали людей из семей идальго. Однако, в отличие от секретарей, это были люди, получившие образование в университетах и прежде, чем они поступили на королевскую службу, имевшие определенный опыт службы в церкви или юридическую практику. Один или два счастливца, получившие место в audiencia, могли надеяться, в конце концов, продвинуться в один из советов, а место в Совете Кастилии было пределом мечтаний. Это означало, что к моменту достижения карьерной вершины они были уже людьми немолодыми, заботившимися только о том, чтобы спокойно сидеть на высоком пос ту, которого они наконец достигли. Кроме того, их достаточно обширные познания в области права не всегда являлись самым необходимым для решения стоявших перед ними задач. Так, в Совет по финансам очень редко попадали люди, имевшие опыт в деловой сфере, или купцы, а юридическое или теологическое образование было, возможно, не лучшей подготовкой для решения исключительно сложных вопросов кастильской экономики.

Однако возраст и некоторая ограниченность знаний советников были далеко не главной проблемой советов. Кастильцы постоянно жаловались на продажность и взяточничество королевских чиновников и не в последнюю очередь советников. Внимательное наблюдение за деятельностью чиновников посредством visitas и residencias обеспечивало определенный контроль над практикой взяточничества, но возможностей для получения мзды было предостаточно, а не поддаться соблазну сложно. Карл V верил, что Кобос не брал крупных взяток, но он начал свою жизнь без гроша в кармане, а закончил с годовым доходом около 60 000 дукатов, что ставило его в один ряд с богатейшими кастильскими грандами. Значительную часть этого богатства составляли подарки императора в награду за службу, но человек, занимавший такой пост, как Кобос, мог с легкостью обеспечить себе большой доход, пользуясь своим влиянием.

В то время как карьера Кобоса ярко иллюстрирует возможности, открывавшиеся перед успешным королевским чиновником, она также дает представление о том давлении, которому он подвергался. В иерархических европейских обществах XVI века пределом мечтаний считалось быть принятым в аристократических кругах. Человек даже самого скромного происхождения мог, в конце концов, осуществить эту мечту с помощью богатства или королевской милости. И того и другого можно было добиться на королевской службе, хотя и не всегда строго ортодоксальными способами. Поскольку признаком настоящего аристократа являлась демонстрация своего богатства, многим амбициозным королевским чиновникам приходилось постоянно тратить, а это порождало потребность постоянно получать. Кобос получал землю и строил дворцы. Он покупал гобелены, картины и драгоценности, окружал себя всеми атрибутами аристократической жизни, и на склоне лет обеспечил себе признание, о котором мечтал. Его дочь вышла замуж за герцога Сесса, сын стал маркизом Камараса и основателем новой аристократической династии. Но лестница, по которой ему пришлось подниматься, была головокружительной спиралью, и только немногие смогли бы повторить его путь на самый верх.