Испания. Горы, херес и сиеста - [27]

— У вас есть свободный столик? — спросила я у мужчины за барной стойкой.

Однако он неотрывно смотрел на экран телевизора — в этот самый момент «Реал Мадрид» отражал атаку.

— Мы сейчас не обслуживаем клиентов, — пробормотал он, даже не глядя в мою сторону и показывая всем своим видом, насколько неуместным и глупым был мой вопрос.

В итоге он вынес порцию холодной чоризо, которая к тому же была жирной, и метнул в мою сторону под аккомпанемент улюлюканий, которые издавали болельщики, увлеченные красивой игрой. Я еле успела поймать тарелку. В качестве утешительного приза купила себе большую бутылку вина «Риоха» навынос. Прокравшись в гостиничный номер и усевшись у телевизора с пультом в руке, я стала с жадностью пить вино из стакана, который нашла в ванной. Я старалась пить быстро, чтобы никто ненароком не увидел меня. На часах без пяти десять — время прогноза погоды: это был для меня один из самых неприятных моментов в течение всего дня, потому что, путешествуя под открытым небом, я полностью зависела от того, каким будет завтрашний день.

Глава 8 Донья Пилар и ее очень большой сэндвич

«Бах-бах-бах-бах-бах» — и вот я снова кручу педали велосипеда. Передо мной центральная площадь Майор в Аинсе. Здесь царят идеальная чистота и порядок, которые, однако, не делают этот город приветливее и теплее. Мне захотелось поскорее убраться отсюда, поэтому я встала рано и поспешила проглотить чашку кофе с круассаном, что оказалось не так просто. В этот ранний час был открыт всего лишь один бар. Бармен, у которого я попросила чашку черного кофе и пирожное, был погружен в чтение газеты и, кажется, не заметил меня.

— Madre de Dios![11] Откуда ты такая взялась? — произнес он удивленно, не ожидая увидеть у себя посетителя в спортивной экипировке, да еще и в такой ранний час.

В это время бар могли посещать только туристы, да и те уже уехали на автобусах в музей прялок, которым так гордились жители Аинсы.

На дороге велись строительные работы, и первые тридцать километров пути я то и дело подпрыгивала в седле велосипеда. Шум стоял неимоверный: повсюду стучали отбойные молотки и гудела дорожная техника «Джей-си-би». Всего несколько дней тому назад здесь слышались стук дятла и тихое ржание диких лошадей, а теперь вместо хрюкающих поросят и испуганных блеющих овец все пространство заполнили рабочие в громоздких желтых касках, на лицах которых играла злобная усмешка.

Дороги в этой части Арагона всегда оставляли желать лучшего, тем более что в годы Гражданской войны в Испании тут проходили кровопролитные бои, в которых принимал участие и английский писатель Джордж Оруэлл, ставший мишенью снайпера. Он получил тяжелое ранение в шею и на машине «скорой помощи» был доставлен в больницу испанского города Барбастро, в пятидесяти километрах южнее Аинсы.

В своей книге «Памяти Каталонии», изданной после всех этих событий, Оруэлл писал: «Ну здесь и дороги! Те, кто был ранен на войне, знают, что если задеты рука или нога, то это пустяк по сравнению с ранением в живот. В этом случае ничего хорошего ожидать не приходилось. Истекающему кровью раненому не под силу выдержать бесконечную тряску по дорогам, измученным войной».

Оруэлл был яростным противником троцкистов. Вступив в ряды ополченцев Рабочей партии марксистского единства, он, как и все остальные члены этой партии, выступал против националистических сил, руководимых Франко. В книге Оруэлла фашистская армия — это всего лишь жалкое сборище замызганных, завшивевших людишек в изношенной форме с допотопным оружием в руках, бредущих по дороге, словно стадо овец, в сопровождении прихрамывающих собак, якобы приносящих им удачу. По словам Оруэлла, в их отряде тоже была похожая собака с клеймом РПМЕ. Это бедное животное, чувствуя свою ущербность, всегда держалось поодаль. Настоящим бедствием для фашистских солдат, проводящих большую часть времени в окопах и состоящих в основном из пятнадцати- или шестнадцатилетних юнцов, были холод, крысы и вши, которые «чем-то напоминали крошечных омаров, поселившихся на вашей одежде». Крысы, на которых насмотрелся Оруэлл за годы войны, были огромными и жирными, некоторые даже размером с кошку. Ему не раз приходилось отгонять их от себя, когда он укладывался спать прямо в окопе. (Эти тяжелые воспоминания подтолкнули Оруэлла на написание произведения «1984», в котором рассказывается о комнате номер 101, комнате пыток, где его герой по имени Уинстон Смит сталкивается с самыми жуткими для себя страхами, то есть с крысами.) Время от времени повстанцы, среди которых был и Оруэлл, откладывали в сторону свое допотопное оружие и брали в руки мегафон. Своими обращениями к фашистским солдатам, чьи траншеи находились на расстоянии нескольких сотен метров от них, они пытались сломить их моральный дух: «Ей вы, поджаренные тосты с маслом! Мы скоро вас подрумяним на огне и съедим!»

Хотя откуда было взяться в то время тостам с маслом! Что касается меня, то мне повезло гораздо больше, ведь я не застала то время, когда люди покупали продукты по карточкам. И простого тоста с маслом на завтрак мне мало, поэтому я остановилась в маленькой деревушке и съела огромный сэндвич с сыром и помидорами в одном захудалом кафе. У барной стойки в клубах табачного дыма стояла группа пожилых мужчин. На полу валялось много окурков. По-видимому, они обсуждали что-то очень для них важное.