Испалец в колесе - [20]

В разгар своих хлопот

Старик-еврей оставил нам

И пенсионный счет.

На радостях — подругу в дом,

Во всей ее красе.

Она — одна, но так мила,

Что позволяет всем.

Отец нам весточек не шлет,

Не дай-то Боже — вдруг.

Но в памяти остался он

Приятель наш и друг.

Our dad

It wasn't long before old dad

Was cumbersome — a drag.

He seemed to get the message and

Began to pack his bag.

«You don't want me around,» he said,

«I'm old and crippled too.»

We didn't have the heart to say

«You're bloody right it's true.»

He really took an age and more

To pack his tatty kleid.

We started coughing by the door,

To hurry him outside.

«I'm no use to man nor beast,»

He said, his eye all wet.

«That's why we're getting rid of you,

Yer stupid bastard, get.»

His wrinkIed face turned up to us

A pleading in his look;

We gave him half-a-crown apiece

And polished up his hook.

«It's not that we don't like you dad.»

Our eyes were downcast down.

«We've tried to make a go of it

Yer shrivelled little clown!»

At last he finished packing all,

His iron hand as well.

He even packed the penis

What he'd won at bagatell.

«Spect you'll write a line or two?»

He whined — who could resist?

We held his face beneath the light

And wrote a shopping list.

«Goodbye my sons and fare thee well,

I blame yer not yer see,

It's all yer mothers doing lads,

She's had it in for me.»

«You leave our mother out of this!»

We screamed all fury rage,

«At least she's working for her keep

And nearly twice your age!»

«I'd sooner starve than be a whore!»

The old man said, all hurt.

«Immoral earnings aren't for me,

and living off her dirt.»

«She washes everyday,» we said

Together, all at once.

«It's more than can be said for you

Yer dirty little ponce!»

At last upon the dooistep front

He turned and with a wave

He wished us all «Good Heavens»

And hoped we'd all behave.

«The best of luck to you old dad!»

We said with slight remorse,

«You'll dig it in the workhouse man.»

(He wouldn't though of course.)

«Ah well he's gone and thats a fact,»

We muttered after lunch,

And hurried to the room in which

He used to wash his hunch.

«Well here's a blessing in disguise;

Not only money too;

He's left his pension book as well

The slimy little jew!»

«What luck we'll have a party

Inviting all our friend.

We've only one but she's a laugh

She lets us all attend.»

We never heard from dad again

I 'spect we never shall

But he'll remain in all our hearts

— a buddy friend and pal.

Я верую, госпадаль

Пришел но мне однажды некий человек и спросил: «Объясните мне, святой отец, — объясните мне, что есть грех?» — и вы знаете, я не смог ему ответить! Сие наводит меня на мысль — когда-нибудь задумывались ли вы (а что мы подразумеваем под задумыванием?): вот обычный человек (а кого, спрашиваю я, мы подразумеваем под обычным человеком?), который работает в конторе и ходит в церковь по воскресеньям (а что мы в точности подразумеваем под воскресеньем?) и который суть грешник (все мы грешники). Люди частенько подходят ко мне и говорят: «Если Бух столь добр и всемогущ — почему Он тогда допускает такую нищету в мире?» На это я могу правдиво ответствовать: Св. Альф Гл. 8 стих 5 стр. 9 — «Бух избирает пути неисповедимые, дабы свои дрова возить» (что же мы подразумеваем под «возить»?) Ну вот, и все сие, чувствую, аккурат подводит меня к нашему следующему гостю. Это есть муж, который отвлажно и смело прокладывает путь к возлюбленному Госпиталю; медленно, но неторопливо я постараюсь помочь на крутых мостах, кои ему, несомненно, придется преодолевать. — Добро пожаловать в нашу студию в этот прекрасный вечер, Мистер Вабууба (иностранец)!

М-р В. — Привет, св. щенок!

СВ. — Итак, мистер Вубаба — позвольте называть Вас Вог? Какова главная проблема, которая стоит перед Вами? (Улыбается.)

М-р В. — Ты! Белый крестианский паршивец. (Тоже улыбается.)

СВ. — Хм! У Вас бывают галлюцинации? (Краснеет.)

М-р В. — Бывают. (Тоже краснеет.)

СВ. — Ну и что? (Улыбается.)

М-р В. — Чаво я хахачу узнать, приятель, — так это почиму же всемогущий Бух постиранно охаживает моих черных совратьев по мордасам?

СВ. — Однажды некоторый человек ехал — как могли бы вы или я — поездом в Шотландию, и в кармане у него были два тухлых яйца. И вот, знаете ли, никто рядом с ним сидеть не желал!

М-р В. — Не понимаю, твое крестейшество. То есть, са-а-авсем не вижу, при чем тут енто все!

СВ. — Хорошо, Вубаба, попробую другими словами. В глазах Всемышнего мы все суть как бы гроздь бананов, качающихся на ветру. И все мы как бы ждем. Выруба, пока Его всепожирающая любовь не очистит нас, — но при этом некоторые упадут на карменистую землю, а некоторые — кому-нибудь на жилетку.

М-р В. — Ну, твое служейшество, я грю, что коли Буху не ндравицца, когда люди на Земле галадают, и все остальное-прочее, скажи-ко на милость, чего ж тогда Папа Рыль-ский-то имеет все энти дарагие драгоценности и жевет в та-а-аком большущем дворце? Небось, мои уродичи-то поместились бы — и две, и три тыщи, в евонный Ватиканский Холл. Да и вашенский Архи-Писькоп Кентердурийский тоже хорош!

СВ. — Не думаю, что Архи-Психоп согласился бы жить в Ватикане вместе с такою прорвой народу, — не говоря уж о том, что вообще принадлежит к Англиканской Церкви.