Испалец в колесе - [10]

В конце концов, но не в крыльцо, не забудьте перевести стрелки часов назад, когда услышите бомбы. Гарольд.

We must not forget… … The General Erection

Azue orl gnome, Harassed Wilsod won the General Erection, with a very small marjorie over the Torchies. Thus pudding the Laboring Partly back into powell after a large abcess. This he could not have done withoutspan the barking of thee Trade Onions, heady by Frenk Cunnings (who noun has a SAFE SEAT in Nuneating thank you and Fronk (only 62) Bowels hasn't).

Sir Alice Doubtless-Whom was — quote — 'bitherly dithapointed' but managed to keep smirking on his 5oo,ooo acre estate in Scotland with a bit of fishing and that.

The Torchies (now in apperition) have still the capable qualities of such disable men as Rabbit Bunloaf and the very late Harrods McMillion. What, you arsk, happened to Answerme Enos (ex Prim Minicar) after that Suez pudding, peaple are saying. Well I don't know.

We must not forget the great roles played out by Huge Foot and Dingie in capturing a vote or tomb. We must not forget Mrs Wilsod showing her toilets on telly. We must not forget Mr Caravans loving smile on Budgie Day as he raised the price of the Old Age Pests. We must not forget Mr Caravans lovely smile when he raised the price of the M.P.s (Mentals of Parliament) wagers as well also. We must not forget Joke Grimmace (LIB). We must not forget to issue clogs to all the G.P. Ostmen who are foing great things somewhere and also we must not forget to Post Early for Christsake.

Lastly but not priest, we must not forget to put the clocks back when we all get bombed. Harold.

Бенджамен Нескоромник

Бенджамен перерыгал свой поток серьезных слог и за щетку сигавру, утвердившись, что она быдла хорошая. Он осклавился и обнажил в ухвылке зубные недосчеты.

«Да, то была не кака там, пузячная завирушка, но хрен же, настоящая жесточная бутылия. Я тогда был еще зеленым сосунком-рекукаретом в составе жаркого батариона побалдения, и мы сосем, ну за семь не коровы к бою. Такая плыла у нас дисполиция, тут-то и скучилось наикрутчее». Я не чая забрел к нему, как и подвывает скоромному сосену бывалого ветерана. Сами знаете, каковы эти старые воняки. Так что я полечил с избытком военно-поливной экс-КЗОТики, ощутив всю свою неполноцельность. Я сушил с понимающим сочувствием, подмывая всю его страсть и тверезый вид. Да, Бенджамен был стоющим мужиком, как я неглижу. Поймав его за взгляд, я воздвигнул: «Бен, вы стоющий мужик!» Тот не оборотил на меня вливания. «Знаю, — бросил он, — я приник, что мне Никита и в подметки не ягодица». Меня совсем подавили его обшитые позвякивания: таким старым волкам ворон палец не выкусит, думал я. У такого, как он, всякие поганцы должны под струйку ходить. «Будь прокляты все этакие застранцы; как попляшу, ведь срыт-то и срам, что чемодан моего массажа едва сводит концы с отцами!»

«Но почему-почему?» — вскипел я особаченно, с лучшими своими намеднями.

По сей день я никогда не узнаю ответа.

Конец

Benjaman Distasteful

Benjamin halted his grave flow of speach and lug off a cigarf he knew where peeky boon! He wretched overy and berlin all the tootsdes.

«It were all nok a limpcheese then a work ferce bottle. Ai warp a grale regrowth on, withy boorly replenishamatsaty troop, and harlas a wedreally to fight. We're save King of pampices when all the worm here me aid.» I inadvertabably an unobtrusive neyber had looke round and seen a lot of goings off, you know how they are. Anywart, I say get a battlyard pussload, ye scrurry navvy, I beseige of all my bogglephart, way with his kind farleny and grevey cawlers. But Benjaman was a rather man for all I cared. I eyed he looking, «Ben» I cried «You are rather man.» He looked at me hardly with a brown trowel. «I know' he said, 'but I do a steady thirsty.» I were overwhelped with heem grate knowaldge, you darn't offer mead and monk with all these nobody, I thought. A man like he shall haff all the bodgy poodles in his hands. «Curse ye baldy butters, and Ai think its a pritty poreshow when somebottle of my statue has to place yongslave on my deposite.»

«Why — why?» I cribble all tawdry in my best sydneys.

To this day I'll never know.

THE END

Вундерсос (или Волшебный Пес)

Спит город темной ночью,

Но один малыш встает.

Отправиться он хочет

К тем, кто жив, когда умрет.

Он свой рюкзак пакует

Для стоянки под кустом.

«Быть может, там какой кусок

Со мной разделит гном?

Пернатый ворон Вундерсос

Мне встретится ужо,

Увижу Пустобреха я,

А также дядю Джо».

Носков упаковав запас,

Блокнот и карандаш,

Вот вылезает из окна

Отважный путник наш.

Его там ждал волшебный пес,

Весь черен и лохмат,

И на спине своей понес,

Не ведая преград.

«Расстаться надо нам, дружок, —

Вдруг пес проговорил. —

Ты в лодке дальше поплывешь

Без весел и ветрил».

«Спасибо, мой лохматый друг,

Совет я твой приму».

И в лодке он плывет в страну,

Где тайн не счесть ему.

Ох, посмеялся вдоволь он

И весла утопил,

Когда на голове своей

Вдруг птицу ощутил.

«Привет, — сказала та, смеясь, —

Надеюсь, не мешаю?

Коль заблудился в море ты,

Тебя я выручаю».

Малыш подумал: вот-те на,