Ислам. образ жизни и стиль мышления - [80]

Совершенно иная ситуация была в Арабском халифате, Османской империи, других мусульманских государствах. Ислам здесь был не только религией, он пронизал всю жизнь своих приверженцев, охватывая идеологическую, государственно-политическую, административную, фискальную, военную, судебную и бытовую сферы человеческой деятельности. У мусульман общими были не только культовые учреждения и обычаи. Законодательство, юриспруденция, аппарат суда и фиска, армия, школа — все это действовало на основе принципов ислама. Взять, например, фиск — систему налогообложения. Размеры налогов определялись религиозной принадлежностью подданных: христиане и другие немусульмане платили гораздо более высокие налоги, чем мусульмане. Шариат регулировал все поступки мусульманина и в правовом и в морально-этическом отношениях. Кадий, мусульманский судья, судил и разбирал на его основе все преступления и проступки правоверного.

Хотя ислам не приемлет в принципе идею существования посредников между человеком и богом, в мусульманских странах сложилась социальная группа священнослужителей, так называемые улемы (от арабского «уляма» — ученые богословы-правоведы; единственное число — алим). Эта прослойка стала играть важнейшую роль во всей общественно-политической и государственной жизни, выполняя функции толкователей и исполнителей исламских законов, которые были и законами государства. Так, в Османской — империи шейх-уль-ислам, высший мусульманский богослов, имевший право толковать и религиозные каноны, и юридические положения шариата, был, по сути, верховным прокурором. Без его «освящающего указа» — фетвы ни один султанский закон, ни одно нововведение не были действительны, не считались законными. Помимо этого шейх-уль-ислам ведал и делами просвещения, был как бы главным инспектором всех учебных заведений — от начальной до высшей школы. Шейх-уль-исламу подчинялись муфтии, функции которых тоже были комплексными: это были богословы, прокуроры и инспектора просвещения на местах. Под его надзором были и кадии — мусульманские, а следовательно, и государственные судьи. Шейх-уль-ислам и другие улемы пользовались в стране деспотического правления важнейшей прерогативой — неприкосновенностью собственной жизни. В Османской империи это были единственные лица, которым гарантировалась жизнь до их естественной смерти. Таким правом не обладал даже падишах — султан и халиф — и члены османской династии. Падишаха можно было свергнуть с престола и убить, причем фетва шейх-уль-ислама обычно освящала задним числом это действие. Правда, все-таки два шейх-уль-ислама за всю историю Османской империи были повешены, но это исключение из правила. Других же высших официальных лиц, включая садразамов и везиров — «премьер-министров» и «министров» — казнили десятками.

Такие привилегии мусульманского духовенства, его громадное влияние и всепроникающая власть имели весьма отрицательные последствия для прогресса исламского общества. Прежде всего отношение мусульманского духовенства к немусульманским народам, как к «второсортным», стремление оградить мусульманскую общину от связей с иноверцами привели к замкнутости мусульманского мира. А это стало причиной того, что ислам в лице своего духовенства препятствовал освоению мусульманскими странами достижений западной цивилизации.

Действительно, перенятию новаций европейской науки, техники и культуры мешала фанатичная неприязнь мусульманских ретроградов к любым «мудрствованиям гяуров». Все, что исходило от «неверных», было богопротивным делом, ересью, встречало самое яростное сопротивление не только духовенства, но и феодалов, сановников, власть которых освящалась исламом и покоилась на устоях ислама. Современные турецкие историки приводят многие примеры того, как в XVI — XVII веках религиозный фанатизм, вдохновляемый духовенством, легко одерживал победы над рациональными науками, что усиливало отставание Османской империи (то есть Турции и подчиненных ей арабских стран) от Европы. Это сказывалось даже в военном деле. Например, до реформ Махмуда II, то есть до 30-х годов XIX века, турецкие правители отвергали все достижения военной техники и тактики европейцев. Турецкая армия не имела квалифицированных артиллеристов, военных инженеров и саперов.

Наука в мусульманских странах была скована духовенством, оберегавшим свои привилегии. Светского обучения не существовало. Мусульманские школы в XVIII веке окончательно превратились в очаги схоластики и обскурантизма. Население оставалось почти сплошь неграмотным. До XVIII века у мусульманских народов Османской империи — арабов, курдов, турок и других — не было книгопечатания, одной из необходимых, по словам К. Маркса, предпосылок буржуазного развития. Хотя типографское дело буквально стояло у границ империи. Например, первая типография в Венгрии открылась в 1473 году, до оккупации ее турками, в Черногории — в 1493. Больше того, на территории самого турецкого государства первая типография появилась в 1494 году у евреев-эспаньолов — они привезли печатный станок из Испании, откуда бежали, спасаясь от инквизиции. У армян в Стамбуле типография открылась в 1565 году, у греков в этом же городе — в 1627 году. И только в 1729 году была напечатана первая мусульманская книга — аработурецкий словарь. Мусульмане освоили книгопечатание спустя почти триста лет после его изобретения в 1445 году Иоганном Гутенбергом.