«Ислам, имеющий мирную и добрую сущность». Дискурс о традиционном исламе в среде тюрок-мусульман европейской части России и Крыма - [29]

В предисловии к третьему изданию «Второго послания ислама» Махмуд Таха писал, что книга призвана провозгласить возвращение к «обновленному исламу»^[273]. Не называя себя и своих последователей обновленцами, М. Таха фактически выступал с лозунгами обновления ислама. Суть обновления сводилась к очищению мусульманской религии от норм и принципов, имевших, по мнению М. Таха, ограниченное применение во времени и пространстве.

Т. Ибрагим считает термины «обновленцы» и «реформаторы» удачными по отношению к тем, кто выступает за ограничительный подход к применению положений Корана и Сунны^[274]. По мнению Т. Ибрагима, его самого и его последователей можно также называть «джадидитами»^[275].

Слово «обновление» фигурирует и в названии книги заместителя председателя Духовного управления мусульман Российской Федерации Дамира Мухетдинова: «Ислам в XXI веке: программа обновления»^[276]. Ряд СМИ называют этого религиозного деятеля «главным лоббистом „коранитов“»^[277]. Сам Мухетдинов также претендует на роль идеолога обновленчества в современном исламе, выступив с серией научных и публицистических книг и статей по данной проблематике^[278].

В монографии «Ислам в XXI веке: программа обновления» в обобщенном виде рассматриваются проблемы, которые затрагиваются в публикациях других религиозных деятелей (Рустама Батрова и Арслана Садриева), выступающих в печати с реформистскими заявлениями, касающимися основ мусульманской религии. Однако, в отличие от текстов указанных авторов, в книге Мухетдинова предложения о необходимости переосмысления некоторых положений ислама сформулированы не столь радикально. Вопросам обновленчества посвящена диссертация Д. Мухетдинова «Исламское обновленческое движение конца XX – начала XXI века: идеи и перспективы» (на соискание ученой степени доктора теологии), защита которой состоялась 14 октября 2020 г. в Санкт-Петербургском государственном университете^[279].

Примечательно, что некоторые из тех, кого именуют «коранитами», положительно воспринимают это прозвище, указывая, что любой мусульманин – по определению коранит, и ничего оскорбительного в таком наименовании нет^[280]. Для характеристики собственных взглядов обновленцы также используют понятие кораноцентричности^[281]. Однако слово «кораноцентристы» практически не встречается в работах как сторонников, так и противников обновления в исламе^[282].

На мой взгляд, употреблять термин «кораниты» по отношению к группе российских мусульманских религиозных и общественных деятелей^[283], выступающих с идеями критического подхода к достоверности Сунны, некорректно по следующим причинам.

1. Под «коранитами» в современном исламе понимается конкретное движение, полностью отрицающее Сунну как источник мусульманского вероучения^[284]. Российские же «кораниты» таких радикальных идей не выдвигают, а лишь выступают за ограничительное применение хадисов. По мнению Тауфика Ибрагима, по такому критерию, как отношение к Сунне, обновленцы делятся на тех, кто «отказывает ей в аутентичности» («кораниты»), и тех, кто выступает «за более критический подход к хадисам в плане выяснения их подлинности»^[285]. Себя и своих единомышленников ученый относит ко второй категории^[286].

2. Не существует какой-либо информации о связях российских сторонников обновления в исламе и представителей движения «коранитов».

3. Все, кого называют «коранитами» в России, предпочитают другой термин для самоидентификации^[287].

Я считаю наиболее приемлемым для характеристики сторонников реформ и обновления в исламе термин «обновленцы». Прежде всего, понятие «обновленцы» шире понятий «модернисты» и «джадиды» («джадидисты»), имеющих определенную коннотацию. Понятие «обновленчество» допускает более широкий спектр интерпретаций. Неслучайно председатель ДУМ РФ Равиль Гайнутдин – непосредственный начальник Д. Мухетдинова – назван последним «одним из ведущих представителей обновленческого движения в современной России»^[288]. Кроме того, обновленчество этимологически связано с джадидизмом. И наконец, слово «обновленцы» часто используется как самоназвание теми, кого принято именовать в публицистических текстах коранитами.

С определенными оговорками по отношению к так называемым коранитам можно было бы использовать хорошо известный в мусульманском богословии термин ахл ал-Коран (люди Корана). Однако в таком случае в отношении их оппонентов следовало бы использовать определение ахл ал-хадис (люди Предания), что не вполне соответствует идейным воззрениям тех, кого принято в рассматриваемой полемике именовать традиционалистами, или консерваторами. Сами они предпочитают называть себя суннитами, последователями ахл ас-сунна ва-л-джама‘а (люди Сунны и согласия), реже – «традиционалистами». Имелись определенные попытки представить данную группу как кадимистов в качестве второго элемента дихотомии «джадиды – кадимисты». Однако они оказалась не вполне удачными. Во-первых, как уже отмечалось выше, термин «джадиды» («джадидисты») не получил широкого распространения для обозначения сторонников обновления в современном российском исламе. Во-вторых, понятие «кадимисты», подобно «джадидам», имеет определенное историческое значение, которое не может быть автоматически перенесено в реалии XXI столетия