Ислам и Запад - [16]
Необходимым толчком оказалось второе поражение под Веной и последующее отступление. Турецкие мусульмане, государственные мужи, воины и ученые, с горечью осознавая свою слабость и уязвимость, начали сравнивать свое общество с европейским, надеясь найти в последнем ответы на часть поставленных ими вопросов. Иной стала тональность отзывов о Европе: на смену веселой снисходительности пришла тревожная неприязнь. Послы и авторы памятных записок выражали растущую заинтересованность в странах и народах Европы, на европейских христиан смотрели уже не как на живописных дикарей, которых в свой черед завоюют, включат в состав богоспасаемых государств и приобщат к высшему и лучшему образу жизни, а как на источник опасности. О европейском богатстве известно было давно, теперь же все более зримой становилась мощь Европы.
Христианскую религию и основанную на ней культуру мусульмане по-прежнему ни во что не ставили, зато со все большим почтением относились они к материальному благосостоянию и военному могуществу Европы, первое из которых проявилось в мануфактурах и в изменившихся условиях торговли, а второе — в новом соотношении сил, выразившемся в череде поражений мусульман.
Поражение на поле брани есть самая доходчивая из всех форм обучения, с которой чисто вербальное общение не может равняться в убедительности. Обсуждение преподанного урока началось почти сразу после Карловицкого договора и со временем от обличения отдельных недостатков перешло к более важным проблемам положения и судеб империи. В писаниях того времени чувствуется живительная нотка самоанализа и самокритики. В конце концов, Османская империя была суверенной державой, полностью ответственной за свои дела; турки были хозяевами в собственном доме и, что греха таить, во многих чужих домах. Соответственно авторы петиций не валили вину за свои неудачи и напасти на окружающий мир, темные силы или тайные заговоры, а задавались вопросами: «Что мы сделали не так?» и, разумеется, «Как это исправить?».
На протяжении трех столетий именно эти вопросы занимали ведущее место в спорах и в политике Османской империи и всего исламского мира. Попытка ответить на них и воплотить этот ответ в жизнь глубочайшим, точнее говоря, сокрушительным образом изменила все стороны жизни мусульманина.
К 1920 году торжество Европы над исламом казалось полным и окончательным. Обширные территории в Азии и Африке, населенные бесчисленными миллионами мусульман, находились под твердым контролем европейских империй, действовавших иногда через местных правителей, а чаще непосредственно через колониальную администрацию. Лишь некоторые пустынные и горные отдаленные районы, слишком бедные и слишком проблемные, чтобы добавлять их к колониальным владениям, удержали определенную степень независимости. В бывшей Российской империи, называвшейся теперь Советским Союзом[12], революция и гражданская война привели к временному ослаблению центральной власти и возникновению независимых режимов в некоторых из бывших царских владений. Победа большевиков привела к восстановлению контроля Центра. Правда, в Европе Советам пришлось временно отказаться от прибалтийских, польских и балканских территорий, присоединенных царями, но все мусульманские территории были завоеваны и вновь включены в состав советского государства. В апреле 1920 года Красная Армия ликвидировала недолго просуществовавшее независимое азербайджанское государство и на его месте была создана советская республика, чье устройство в точности соответствовало российскому. Затем такого рода республики возникли у татар, башкир и мусульманских народов Средней Азии. Местным большевистским комиссарам в этих образованиях отводилась в лучшем случае роль местных князьков. Мусульмане Советского Союза, подобно своим единоверцам в британской, французской и голландской колониальных империях, вновь оказались частью политической системы с центром в европейской столице, но, в отличие от своих собратьев, подверглись яростной антиисламской пропаганде, проводившейся как непосредственно на государственном уровне, так и через организации вроде Союза воинствующих безбожников и Института научного атеизма. Пропаганда эта, разумеется, ни в коей мере не была христианской и решительным образом отличалась от куда более бережной и осторожной работы христианских миссионеров в колониях западных империй, но вдохновлял ее радикальный секуляризм, интеллектуальные корни которого, в отличие от последующего развития, были сугубо европейскими.
В самом сердце ислама только два мусульманских государства, Турция и Иран, сохранили независимость. Но Иран во время Первой мировой войны превратился в поле битвы, где беспрепятственно действовали русские, британские и турецкие войска, так что страна погрузилась в хаос, из которого ее не сразу вывело даже окончание военных действий. Османская империя, столетиями представлявшая собой сначала авангард, а затем щит ислама, была повержена, ее столица оккупирована, а провинции поделены между победившими западными державами и их греческими союзниками. Расчленение Османской империи было подтверждено и детализировано в Севрском договоре, подписанном представителями султана 10 августа 1920 года.
Книга Бернарда Льюиса (1916–2018) «Евреи ислама» полемизирует с двумя противоположными подходами к еврейской истории: ламентационным (вся история евреев — сплошная череда страданий, преследований и погромов) и идеализаторским (евреи были гармоничной составной частью общей политической, экономической, религиозной и культурной инфраструктуры стран их пребывания). Избегая крайностей как первого, так и второго подхода, Льюис, опираясь на исторические свидетельства и предлагая убедительные трактовки, создает широкую панораму истории евреев в исламском мире на протяжении полутора тысячелетий.
Ученый с мировым именем, специалист по истории ислама, Ближнего Востока и взаимоотношений между исламом и Западом, профессор Принстонского университета Бернард Льюис в настоящей книге прослеживает историю радикальной исламской секты, ассасинов, явившейся первой группировкой людей, которые начали использовать убийство в качестве политического оружия. Упрочившись в Иране и Сирии в XI и XII веках, они поставили перед собой цель – свергнуть существовавший суннитский порядок в исламе и заменить его своим собственным, терроризируя своих врагов страшными убийствами лидеров ислама и некоторых крестоносцев, из-за чего в Европе и стали известны их название и репутация. В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.
В классическом исследовании Бернарда Льюиса, одного из ведущих историков-востоковедов мира, рассматривается само понятие «араб» и место арабского народа в мировой истории с доисламских времен до победы движения за независимость и суверенитет в середине XX столетия. Автор прослеживает зарождение ислама и сопровождавшие его политические, религиозные и общественные события, превратившие разрозненные арабские племена в исламскую империю, и анализирует внутренние и внешние факторы, сформировавшие современный арабский мир.
Монография посвящена истории высших учебных заведений Русской Православной Церкви – Санкт-Петербургской, Московской, Киевской и Казанской духовных академий – в один из важных и сложных периодов их развития, во второй половине XIX в. В работе исследованы организационное устройство духовных академий, их отношения с высшей и епархиальной церковной властью; состав, положение и деятельность профессорско-преподавательских и студенческих корпораций; основные направления деятельности духовных академий. Особое внимание уделено анализу учебной и научной деятельности академий, проблем, возникающих в этой деятельности, и попыток их решения.
Предлагаемое издание посвящено богатой и драматичной истории Православных Церквей Юго-Востока Европы в годы Второй мировой войны. Этот период стал не только очень важным, но и наименее исследованным в истории, когда с одной стороны возникали новые неканоничные Православные Церкви (Хорватская, Венгерская), а с другой – некоторые традиционные (Сербская, Элладская) подвергались жестоким преследованиям. При этом ряд Поместных Церквей оказывали не только духовное, но и политическое влияние, существенным образом воздействуя на ситуацию в своих странах (Болгария, Греция и др.)
Книга известного церковного историка Михаила Витальевича Шкаровского посвящена истории Константино польской Православной Церкви в XX веке, главным образом в 1910-е — 1950-е гг. Эти годы стали не только очень важным, но и наименее исследованным периодом в истории Вселенского Патриархата, когда, с одной стороны, само его существование оказалось под угрозой, а с другой — он начал распространять свою юрисдикцию на разные страны, где проживала православная диаспора, порой вступая в острые конфликты с другими Поместными Православными Церквами.
В монографии кандидата богословия священника Владислава Сергеевича Малышева рассматривается церковно-общественная публицистика, касающаяся состояния духовного сословия в период «Великих реформ». В монографии представлены высказывавшиеся в то время различные мнения по ряду важных для духовенства вопросов: быт и нравственность приходского духовенства, состояние монастырей и монашества, начальное и среднее духовное образование, а также проведен анализ церковно-публицистической полемики как исторического источника.
Если вы налаживаете деловые и культурные связи со странами Востока, вам не обойтись без знания истоков культуры мусульман, их ценностных ориентиров, менталитета и правил поведения в самых разных ситуациях. Об этом и многом другом, основываясь на многолетнем дипломатическом опыте, в своей книге вам расскажет Чрезвычайный и Полномочный Посланник, почетный работник Министерства иностранных дел РФ, кандидат исторических наук, доцент кафедры дипломатии МГИМО МИД России Евгений Максимович Богучарский.
Постсекулярность — это не только новая социальная реальность, характеризующаяся возвращением религии в самых причудливых и порой невероятных формах, это еще и кризис общепринятых моделей репрезентации религиозных / секулярных явлений. Постсекулярный поворот — это поворот к осмыслению этих новых форм, это движение в сторону нового языка, новой оптики, способной ухватить возникающую на наших глазах картину, являющуюся как постсекулярной, так и пострелигиозной, если смотреть на нее с точки зрения привычных представлений о религии и секулярном.
В сборник вошли восемь рассказов современных китайских писателей и восемь — российских. Тема жизни после смерти раскрывается авторами в первую очередь не как переход в мир иной или рассуждения о бессмертии, а как «развернутая метафора обыденной жизни, когда тот или иной роковой поступок или бездействие приводит к смерти — духовной ли, душевной, но частичной смерти. И чем пристальней вглядываешься в мир, который открывают разные по мировоззрению, стилистике, эстетическим пристрастиям произведения, тем больше проступает очевидность переклички, сопряжения двух таких различных культур» (Ирина Барметова)
«Хуберт Зайпель имеет лучший доступ к Путину, чем любой другой западный журналист» («Spiegel»). В этом одно из принципиально важных достоинств книги – она написана на основе многочисленных личных встреч, бесед, совместных поездок Владимира Путина и немецкого тележурналиста. Свою главную задачу Зайпель видел не в том, чтобы создать ещё один «авторский» портрет российского президента, а в том, чтобы максимально точно и полно донести до немецкого читателя подлинные взгляды Владимира Путина и мотивы его решений.
Книга посвящена истории русского неоязычества от его зарождения до современности. Анализируются его корни, связанные с нарастанием социальной и межэтнической напряженности в СССР в 1970-1980-е гг.; обсуждается реакция на это радикальных русских националистов, нашедшая выражение в научной фантастике; прослеживаются особенности неоязыческих подходов в политической и религиозной сферах; дается характеристика неоязыческой идеологии и показываются ее проявления в политике, религии и искусстве. Рассматриваются портреты лидеров неоязычества и анализируется их путь к нему.
В конце 1960-х годов, на пороге своего пятидесятилетия Давид Самойлов (1920–1990) обратился к прозе. Работа над заветной книгой продолжалась до смерти поэта. В «Памятных записках» воспоминания о детстве, отрочестве, юности, годах войны и страшном послевоенном семилетии органично соединились с размышлениями о новейшей истории, путях России и русской интеллигенции, судьбе и назначении литературы в ХХ веке. Среди героев книги «последние гении» (Николай Заболоцкий, Борис Пастернак, Анна Ахматова), старшие современники Самойлова (Мария Петровых, Илья Сельвинский, Леонид Мартынов), его ближайшие друзья-сверстники, погибшие на Великой Отечественной войне (Михаил Кульчицкий, Павел Коган) и выбравшие разные дороги во второй половине века (Борис Слуцкий, Николай Глазков, Сергей Наровчатов)