Искусство вождения полка. Том 1 - [24]
Старая русская армия не имела представления о том, что представляет собой экономическая дисциплина.
Часть вторая. Потухшие вулканы{31}
Глава пятая. Бразды правления
Северная оконечность русского фронта не пользовалась большим вниманием нашего стратегического руководства. После двух катастрофических отступлений из Восточной Пруссии — осеннего Ренненкампфа и зимнего 10-й армии, этому участку фронта придавалось исключительно пассивное значение. Он был перегружен второочередными дивизиями и новыми формированиями. Хороших войск здесь было очень мало. Ни начальники, ни войска здесь не знали удач и, несмотря на спокойные периоды, находились в худшем моральном состоянии, чем армии, действовавшие против австрийцев, и даже армии, боровшиеся с германцами на центральном направлении. Когда нажим немцев в Курляндии, к началу июня 1915 г., обозначился совершенно определенно, севернее 10-й русской армии была образована слабая 5-я армия.
Положение северного участка русского фронта стало особенно угрожающим с того момента, когда борьба на Висле закончилась не в нашу пользу, русские армии начали выползать из "Передового театра", и у немцев освободились значительные силы. В конце июля 5-я армия покатилась назад и с середины августа продолжала настойчиво уходить к Двине, задерживаясь на ее левом берегу только впереди Риги и Двинска. Германская "Неманская" армия, располагавшая сильной кавалерией, наступая вдоль железной дороги Поневеж — Двинск, уже 2 августа миновала меридиан Вилькомира. Части русской 5-й армии, действовавшие на Двинском направлении, в течение 8 дней вели бой на меридиане Вильны (так называемое сражение Понедели — Шиманцы), но к началу немецкой операции, последовавшей за падением Ковны, находились уже восточнее меридиана Вильны. В расположении и немецкого и русского фронтов уже в середине августа образовался разрыв протяжением в 125 км (Вишинты — Ковна). Этот прорыв наблюдался отдельными кавалерийскими и небольшими пехотными частями.
Еще при мне, 20 июля, в Ставке возникла мысль о необходимости существенного усиления северного района путем образования здесь самостоятельного Северного фронта. Но это мероприятие уменьшало бы в значительной степени компетенцию главнокомандующего Северо-западным фронтом ген. Алексеева, и встретило с его стороны энергичное противодействие. Так как северный участок очевидно должен был рано или поздно от него оторваться, то Алексеев не слишком принимал к сердцу его интересы и задерживал переброску на него подкреплений с других участков своего фронта. Только падение Ковны 17 августа заставило ген. Алексеева отказаться от очень характерного для него оперативного эгоизма и начать перегруппировку войск на север. 27 августа в районе Риги была образована новая 12-я армия; железные дороги полным ходом выбрасывали подкрепления в район Вильны, Двинска, Риги. Но было уже поздно. 5 сентября ген. Алексеев сам был призван на пост начальника штаба верховного главнокомандующего и должен был на первых же шагах своего руководства пожать плоды своей первоначальной колокольной точки зрения.
Мне пришлось принимать полк, когда над северным крылом русских армий разразилась гроза. 17 августа я вышел из поезда, привезшего меня из Ставки в Вильну, и был поражен картиной вокзала: он был усеян беглецами из Ковны крепостными артиллеристами и пехотинцами, унесшимися из атакованной крепости на железнодорожных поездах. А в это время восточная часть крепости еще держалась. Никаких мер борьбы с массовым дезертирством принято не было.
Город Вильна еще не приспособился к требованиям фронтовой жизни. В Вильне располагалось управление Двинским военным округом — глубоко тыловое учреждение; противник же находился только в 3 небольших переходах к северу. В ближайшее время управление военным округом переместилось в Витебск, а в Вильну из Гродны переехал штаб 10-й армии.
О степени разложения войск на севере русского фронта могут свидетельствовать следующие документы, которыми начинается дело по разведке (№ 366 — 014, Военно-исторический архив) 2-й Финляндской дивизии за август 1915 г. Письмо офицера прусской кавалерии гласит о том, что слабые разъезды берут в плен целые русские батальоны, а теперь 6 русских полков прислали к ним в дивизию делегацию с просьбой взять их скорее в плен, и что сейчас эти полки окружены у Бейсаголы (ж.-д. станция, 90 км севернее Ковны, недалеко от реки Дубиссы) и хотят сдаваться. Письмо немецкий офицер не успел дописать и был по-видимому убит. Мне казалось сначала, что здесь дело заключается в обычном хвастовстве немецкого офицера, в стремлении бодрыми письмами с фронта поддержать настроение внутри Германии. Но если здесь было допущено преувеличение, то не слишком большое: рядом с этим письмом было подшито показание русского солдата, бежавшего из плена: он находился у Бейсаголы в составе 315-го полка; в начале августа весь полк с командиром во главе сдался в плен; предлог — патроны были расстреляны.
Непрерывный фронт 10-й армии протягивался в первой половине августа западнее Немана и оканчивался в Ковне. Гарнизон Ковны образовывали слабая 104-я дивизия, сильно разложившаяся 124-я дивизия (только что сформированная из ополченских дружин) и сводная пограничная дивизия. Ввиду обозначившегося наступления на Ковну, Ставка имела в виду усилить гарнизон численно слабой, но морально сохранившейся 2-й Финляндской стрелковой дивизией. Но комендант крепости, кретин Григорьев{32}, воспользовавшись тем, что передовые части немцев, установив контакт с крепостной позицией, остановились для прикрытия развертывания тяжелой артиллерии, и что эта перестрелка происходила в день какого-то семейного праздника Николая Николаевича, — донес, что в этот столь торжественный день гарнизон крепости блестяще отбил первый приступ, стремясь тем самым подчеркнуть свой героизм и боеспособность своего гарнизона. В Ставке Григорьев единогласно лишний раз был назван болваном, но все же 2-ю Финляндскую дивизию свернули на Вилькомир для борьбы с попыткой дальнего обхода Ковны. В приличных дивизиях всегда имеется острая надобность и в поле для маневренной борьбы.
Труд А. Свечина представлен в двух томах. Первый из них охватывает период с древнейших времен до 1815 года, второй посвящен 1815–1920 годам. Настоящий труд представляет существенную переработку «Истории Военного Искусства». Требования изучения стратегии заставили дать очерк нескольких новых кампаний, подчеркивающих различные стратегические идеи. Особенно крупные изменения в этом отношении имеют место во втором томе труда, посвященном новейшей эволюции военного искусства. Настоящее исследование не ограничено рубежом войны 1870 года, а доведено до 1920 г.Работа рассматривает полководческое искусство классиков и средневековья, а также затрагивает вопросы истории военного искусства в России.
Клаузевиц принадлежит к числу замечательных людей эпохи поднимающегося буржуазного строя, эпохи национально-освободительных войн. Клаузевиц не только указал на истинную связь войны с политикой, но вместе с тем разработал теорию ведения войны, основанную на изучении «внутренней связи явлений войны». В этой теории он сопоставлял и размеры политической цели, и размеры напряжения, необходимого для достижения конечной военной цели, и влияние политической цели на конечную военную цель. Военно-исторические труды Клаузевица представляют большую научную ценность, а его основной труд «О войне» является высшим достижением буржуазной военной мысли в области стратегии.
К 100-летию Первой Мировой войны. В Европе эту дату отмечают как одно из главных событий XX века. В России оно фактически предано забвению.Когда война началась, у нас ее величали «Второй Отечественной». После окончания — ославили как «несправедливую», «захватническую», «империалистическую бойню». Ее история была оболгана и проклята советской пропагандой, ее герои и подвиги вычеркнуты из народной памяти. Из всех событий грандиозного четырехлетнего противостояния в массовом сознании остались лишь гибель армии Самсонова в августе 1914-го и Брусиловский прорыв.Объективное изучение истории Первой Мировой, непредвзятое осмысление ее уроков и боевого опыта были возможны лишь в профессиональной среде, в закрытой печати, предназначенной для военных специалистов.
18+. В некоторых эссе цикла — есть обсценная лексика.«Когда я — Андрей Ангелов, — учился в 6 «Б» классе, то к нам в школу пришла Лошадь» (с).
У меня ведь нет иллюзий, что мои слова и мой пройденный путь вдохновят кого-то. И всё же мне хочется рассказать о том, что было… Что не сбылось, то стало самостоятельной историей, напитанной фантазиями, желаниями, ожиданиями. Иногда такие истории важнее случившегося, ведь то, что случилось, уже никогда не изменится, а несбывшееся останется навсегда живым организмом в нематериальном мире. Несбывшееся живёт и в памяти, и в мечтах, и в каких-то иных сферах, коим нет определения.
Патрис Лумумба стоял у истоков конголезской независимости. Больше того — он превратился в символ этой неподдельной и неурезанной независимости. Не будем забывать и то обстоятельство, что мир уже привык к выдающимся политикам Запада. Новая же Африка только начала выдвигать незаурядных государственных деятелей. Лумумба в отличие от многих африканских лидеров, получивших воспитание и образование в столицах колониальных держав, жил, учился и сложился как руководитель национально-освободительного движения в родном Конго, вотчине Бельгии, наиболее меркантильной из меркантильных буржуазных стран Запада.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Данная книга не просто «мемуары», но — живая «хроника», записанная по горячим следам активным участником и одним из вдохновителей-организаторов событий 2014 года, что вошли в историю под наименованием «Русской весны в Новороссии». С. Моисеев свидетельствует: история творится не только через сильных мира, но и через незнаемое этого мира видимого. Своей книгой он дает возможность всем — сторонникам и противникам — разобраться в сути процессов, произошедших и продолжающихся в Новороссии и на общерусском пространстве в целом. При этом автор уверен: «переход через пропасть» — это не только о событиях Русской весны, но и о том, что каждый человек стоит перед пропастью, которую надо перейти в течении жизни.
Результаты Франко-прусской войны 1870–1871 года стали триумфальными для Германии и дипломатической победой Отто фон Бисмарка. Но как удалось ему добиться этого? Мориц Буш – автор этих дневников – безотлучно находился при Бисмарке семь месяцев войны в качестве личного секретаря и врача и ежедневно, методично, скрупулезно фиксировал на бумаге все увиденное и услышанное, подробно описывал сражения – и частные разговоры, высказывания самого Бисмарка и его коллег, друзей и врагов. В дневниках, бесценных благодаря множеству биографических подробностей и мелких политических и бытовых реалий, Бисмарк оживает перед читателем не только как государственный деятель и политик, но и как яркая, интересная личность.