Искусство Востока - [23]
Буддизм как религиозно-философская система возник в VI–V веках до н. э. в Индии. Он, несомненно, представляет собой особую религию. Согласно основной концепции буддизма, человек – и только человек – занимает особое место в иерархии всех, в том числе и мифологических, существ, поскольку он один имеет возможность спастись от оков безначальной сансары, то есть стать архатом или буддой (просветленным). Боги не могут достичь этого, для этого они должны родиться людьми.
Сансара означает перерождения, круг перерождений, материальный мир чувств, в противоположность духовному, олицетворяемому нирваной. Нирвана в буддизме рассматривается как высшая цель или состояние за пределами формы и определения, как конечная цель мистического пути[48]. (В японском дзэн-буддизме этому понятию соответствует сатори.)
Буддизм чужд той неопределенности, в которую погружены все движения идей в Индии, готовой к самому широкому синтезу идей[49]. Буддизм – странная, причудливая, «атеистическая» религия. Это – атеизм, направленный на постижение Абсолюта. Абсолют, одно из ключевых понятий в буддизме, в котором практически нет идеи Бога-Творца, означает непостижимую Пустоту, Шунья. Понятие «Абсолют» присутствует также в некоторых других философско-религиозных системах, где оно коррелирует с безусловным, совершенным началом Бытия, свободным от каких-либо условий, сближаемым иногда с идеей Бога.
Буддизм возник как реформаторское движение, направленное против брахманов, индуистских жрецов, с их чрезмерно сложными ритуалами. Характерно, что время его возникновения – это период «брожения», VII–VI века до н. э., когда в Индии возникает множество самых разнообразных школ и течений, некоторые из которых, как буддизм, отрицали Веды. Впрочем, в Индии буддизм навсегда остался чем-то вроде инакомыслия, не случайно он был в конце концов вытеснен за пределы Индии[50].
Главные концепции брахманизма[51], повлиявшие на буддизм с самого начала его возникновения, – это две темы. Во-первых, это Атман и Брахман; отождествление индивидуальной души с Мировой Душой. Вторая тема – это сансара, представление о переселении душ, которое, как полагают, берет свое начало в тайных глубинах народных верований. Впрочем, оно удивительным образом перекликается с аналогичными идеями, встречающимися, например, у древних египтян. Итак, первую тему буддизм отбрасывает, вторую заимствует и развивает.
В брахманизме понятие Брахман представляет собой многослойное понятие. Вначале это священная формула, звучавшая во время жертвоприношения. Постепенно Брахман начинает восприниматься как некая самостоятельная сила. В Упанишадах[52] Брахмана славят как Сущего, как великую космическую и психическую силу.
Понятие Атман относится к субъективной реальности, к «я». Это «я» есть у любого живого существа, у каждого человека, оно теснейшим образом связано и с внутренней жизнью индивида, в то же время оно связывает каждого из них с Вселенной. Тождество Атмана (личного «я») и Брахмана – главная движущая сила брахманской мистики. Здесь присутствует вера в то, что индивидуальная душа, в сущности являющаяся частью Мировой Души, способна вернуться в ее глубины.
В размышлениях индийцев сквозит ужас перед бесконечными перерождениями. Человеку кажется, что он вращается в замкнутом кругу рождений и смертей. Душа, запертая в материальном мире, ищет освобождения, что на санскрите называется мокша[53]. Этот же страх перед круговоротом перерождений присущ не только индийскому мировоззрению. О нем нередко упоминается в текстах античных гностиков[54].
Непременным дополнением к учению о сансаре является концепция кармы[55]. В Ведах карма обозначает главным образом акт жертвоприношения. В Брахманах и Упанишадах карма – это поступок, действие в той мере, в какой они имеют трансцендентное значение. Итак, согласно учению о карме, всякое существо проходит через целую череду существований либо по восходящей, либо по нисходящей линии; оно поднимается или спускается по своеобразной «лестнице Иакова»[56]. Другими словами, согласно этому учению, наше нынешнее положение обусловлено кармой; оно является следствием поступков, совершенных в предыдущих жизнях. Карма, которая играет роль воздаяния по заслугам, воспринимается так же, как непреложный Закон. По словам Анри Арвона, карма – это нечто похожее на засорение механизма в процессе работы (от чего машина в конце концов выходит из строя) или на отложение солей в наших суставах (из-за чего нас с годами начинает мучить артрит). Иначе говоря, это некое бессилие и страдание, возникающие как итог накопления шлаков в результате той или иной деятельности[57].
Специалисты говорят о несовместимости между учениями об Атмане – Брахмане и о сансаре. Это противоречие особенно ощутимо в учении Будды. Как известно, Будда считал, что отождествление индивидуальной души и Мировой Души не решает проблемы перерождений. В этом смысле Будда становится на сторону атеизма и материализма.
В своем учении первые буддийские мыслители утверждают, что никакого высшего существа, то есть Бога, не существует. Асанги, один из буддийских мыслителей V века, говорил: «Живые существа не созданы ни богом, ни духом, ни материей». Последователи Будды убеждены, что перемены в мире не имеют начала, буддисты не признают никаких откровений, никакой мистики. Таким образом, буддизм – это религия без Бога, без откровения, без мистики. И вообще можно ли назвать религией то учение, которое проповедовал Будда
Марк Уральский — автор большого числа научно-публицистических работ и документальной прозы. Его новая книга посвящена истории жизни и литературно-общественной деятельности Ильи Марковича Троцкого (1879, Ромны — 1969, Нью-Йорк) — журналиста-«русскословца», затем эмигранта, активного деятеля ОРТ, чья личность в силу «политической неблагозвучности» фамилии долгое время оставалась в тени забвения. Между тем он является инициатором кампании за присуждение Ивану Бунину Нобелевской премии по литературе, автором многочисленных статей, представляющих сегодня ценнейшее собрание документов по истории Серебряного века и русской эмиграции «первой волны».
В сборник вошли наиболее значительные и достоверные воспоминания о великом русском писателе А. С. Грибоедове: С. Бегичева, П. Вяземского, А. Бестужева, В. Кюхельбекера, П. Каратыгина, рассказы друзей Грибоедова, собранные Д. Смирновым, и др.
Эта книга о том, что делает нас русскими, а американцев – американцами. Чем мы отличаемся друг от друга в восприятии мира и себя? Как думаем и как реагируем на происходящее? И что сделало нас такими, какие мы есть? Известный журналист-международник Михаил Таратута провел в США 12 лет. Его программа «Америка с Михаилом Таратутой» во многом открывала нам эту страну. В книге автор показывает, как несходство исторических путей и культурных кодов русских и американцев определяет различия в быту, карьере, подходах к бизнесу и политике.
Ни для кого не секрет, что современные СМИ оказывают значительное влияние на политическую, экономическую, социальную и культурную жизнь общества. Но можем ли мы безоговорочно им доверять в эпоху постправды и фейковых новостей?Сергей Ильченко — доцент кафедры телерадиожурналистики СПбГУ, автор и ведущий многочисленных теле- и радиопрограмм — настойчиво и последовательно борется с фейковой журналистикой. Автор ярко, конкретно и подробно описывает работу российских и зарубежных СМИ, раскрывает приемы, при помощи которых нас вводят в заблуждение и навязывают «правильный» взгляд на современные события и на исторические факты.Помимо того что вы познакомитесь с основными приемами манипуляции, пропаганды и рекламы, научитесь отличать праву от вымысла, вы узнаете, как вводят в заблуждение читателей, телезрителей и даже радиослушателей.
Книга известного политолога и публициста Владимира Малинковича посвящена сложным проблемам развития культуры в Европе Нового времени. Речь идет, в первую очередь, о тех противоречивых тенденциях в истории европейских народов, которые вызваны сложностью поисков необходимого равновесия между процессами духовной и материальной жизни человека и общества. Главы книги посвящены проблемам гуманизма Ренессанса, культурному хаосу эпохи барокко, противоречиям того пути, который был предложен просветителями, творчеству Гоголя, европейскому декадансу, пессиместическим настроениям Антона Чехова, наконец, майскому, 1968 года, бунту французской молодежи против общества потребления.