Искусство - [37]

Не правда ли, описанная функция эгрегориальных сетей поистине драгоценна для человечества? Ведь именно социальный компьютер дал толчок к эволюционному развитию человечества. И ему мы должны быть благодарны за то, что сейчас разговариваем на эту тему.

Впрочем, ему же мы должны быть «благодарны» и за то, что не в силах поговорить на множество других тем, пропущенных человечеством в своем развитии.

Взять хотя бы тему книги – сколько в ней слов, чтобы описать довольно простую ситуацию. И все потому, что эгрегориальный социум не дал людям возможности найти отточенные понятия, позволяющие сосредоточиться на том, что вне него. Только и всего.

Фантастическая мощь эгрегориальной вычислительной машины скована тем, что любое обработанное ею понятие «обкатывается» под нужды усредненных биологических побуждений, становясь специализированным инструментом их удовлетворения.

Каждое движение человека она возвращает ближе к инстинктивным задачам.

Пеленает разум в животный мирок.

И чем дольше обрабатывает, тем больше обстругивает смыслы.

Ведет к счастью удовлетворения, а не к счастью созидания.

К сытому забытью, а не к вольным просторам.

К биологическому итогу.

Мы же говорим об индивидуальном энергоинформационном развитии.

И нас, понимающих бесконечность разума и великий простор, открытый за питаемым инстинктами эгрегориальным мирком, интересует то, чтобы разум мог идти в своем исследовании мира так далеко, как ему понадобится.

Мы ценим роль и мощь эгрегориальной машины, мы благодарны ей – но ограниченность личного мышления не может устроить нас никоим образом.

Хотя то, что понятие с усиленной значимостью может быть подвергнуто более глубокому исследованию, мы запомним. Этот эффект мог бы принести нам пользу. Но о нем мы поговорим, когда будем обсуждать сами техники третьего этапа пятой ступени.

Итак, первое ограничение разума состоит в том, что предел углубления индивидуального разума в проблему конечен в силу самого устройства нашего мышления.

Но есть еще и второе ограничение.

Оно проявляет себя там же, на сумеречной границе индивидуального познания, среди недодуманных и недоокрашенных значимостями новых понятий.

Оно наносит самый большой вред как раз людям искушенным, тем, чья система значений обширна и сложна.

Это происходит в момент осознания новой вещи. Вот что-то новое появилось в поле зрения – и это новое, разумеется, нужно понять. Встроить в ту систему значений, которая имеется у человека, выстроить связи, ассоциации, построить аналоги – короче, расшифровать увиденное по всем статьям.

Чем больше и разнообразнее система значений, тем лучше удается квалифицировать и описать новый предмет. Тот предмет, который привлек уже внимание и опознан как новый. Это прекрасно получается с предметами и явлениями материального мира – чем сложнее система значений, тем лучше опытный человек поймет встреченное явление. Уж всяко лучше неопытного.

Но так происходит с предметами, которые удовлетворительно классифицируются при помощи элементов системы значений, когда фрагментов опыта, как мозаики, хватает для того, чтобы описать предмет. Конечно, если речь идет о наборе известных качеств…

Думаю, вы уже догадались. Позвольте, а новый ли это предмет?

Нет, конечно, наверное, новый. Но ведь состоит он из элементов старых, как их комбинация. Принципиально новое, может быть, просыпается в нем в каких-нибудь отдельных свойствах. Но все же это что-то из того же набора… вроде новый… но на самом деле какой же он новый?!

По сути, развитая система значений великолепно позволяет распознать новый элемент в классе уже известных человеку.

Это прекрасно – вот есть предмет, явление. Огромный жизненный опыт мгновенно находит аналогии, подмечает особенности, выделяет главное… раз! – и все понятно! Опыт, товарищи, и еще раз опыт.

А что, если это предмет ДЕЙСТВИТЕЛЬНО новый?

То есть тот, элементы которого являются новыми или составляют какое-нибудь новое качество, которое адекватно должно быть записано в новую ассоциативную ветку, сформировать новый, так сказать, класс?

Когда предмет (явление, образ, слово) только появился, он имеет очень малое значение (конечно, мы ведем речь о познании, о мыслительном процессе и ничтожных признаках, которыми проявляет себя новизна, поэтому вероятность того, что этот предмет заявит о себе недвусмысленно, к примеру, больно укусит, очень мала). Малое в том смысле, что в тот момент, когда он появляется, он как бы вторгается в мировосприятие человека, притрагиваясь к его системе значений, на максимальном удалении от элементов системы значений, имеющих выраженное значение.

Он как бы появляется, но в тени.

Его нужно осознать – привязать к системе значений.

Иногда это достигается за счет вообще какого-нибудь абсурда, гиперболы – так, всем новооткрытым человек почему-то всегда пробует лечиться.

Мы лечились магнитами, рентгеном, радиацией, абсентом, опиумом, лазером, героином, кокаином, амфетаминами, голограммами. Теперь вот очередь наночастиц и торсионных полей… Человеку свойственно обольщаться. И в принципе такое насильственное введение предмета в поле значений помогает его быстрому распознанию человечеством.