Искусство учиться - [13]

Специалисты в области возрастной психологии провели широкое исследование влияния подхода к обучению на способность учиться и усваивать материал. Ведущий исследователь в области возрастной психологии доктор Кэрол Двек указывает на различие между двумя концепциями интеллекта: теорией заданности и теорией приращения. Дети, которых родители или учителя научили мыслить в духе теории заданности, склонны использовать такие обороты, как «у меня к этому талант», и приписывать успех или провал врожденным, не поддающимся развитию способностям. Они считают свои способности к тому или иному виду деятельности или науке заданной и неизменной величиной. Дети, наученные мыслить в духе теории приращения, используют другой подход — назовем их сторонниками теории обучения. Они склонны высказываться примерно так: «Я это усвоил, потому что упорно трудился» или «Мне следовало приложить больше стараний». Ребенок, воспитываемый в духе этой теории, считает, что при условии упорного труда можно освоить даже трудный материал, что, шаг за шагом приращивая свои знания, новичок может достичь уровня мастера.

Исследование доктора Двек показало, что сторонники теории обучения имеют гораздо больше шансов повысить уровень своей компетентности, в то время как сторонники теории заданности более склонны отказаться от попыток добиться поставленной цели. Дети, ассоциирующие успех с упорным трудом, попав в сложную ситуацию, демонстрируют ориентацию на овладение необходимыми знаниями в отличие от детей, считающих себя просто умными или глупыми, а также способными или неспособными на что-то. Вторые ориентированы на выученную беспомощность[8].

В одном на удивление глубоком исследовании с группой детей было проведено интервью, и в зависимости от результатов их разделили на сторонников теории обучения и сторонников теории заданности. Детям предложили решить ряд простых математических задач, с которыми все они успешно справились. Затем им предложили ряд очень сложных задач — слишком сложных для их возраста. Стало ясно, что сторонники теории обучения скорее взволнованы шансом отличиться, в то время как сторонники теории заданности обескуражены. Комментарии варьировались от «Ребята, ну теперь-то уж точно стоит постараться!» до «Я не настолько умен, чтобы с этим справиться». С этими задачами не справился никто из участников эксперимента, но очевидно, что при этом они приобрели совершенно разный опыт. Тем не менее самым интересным оказался третий этап исследования: всем детям еще раз предложили решить простые задачи, аналогичные тем, которые предлагались на первом этапе. Практически все сторонники теории обучения легко справились с заданием, а вот сторонники теории заданности были настолько подавлены своим провалом на предыдущем этапе, что многие из них не сумели справиться с легкими задачами. Их уверенность в себе оказалась подорвана.

Очевидно, что результаты детей никак не связаны с их интеллектуальным уровнем. Очень способные дети, воспитанные в соответствии с теорией заданности, оказываются намного менее стойкими в ситуации вызова, чем далеко не такие способные дети, воспитанные в духе теории обучения. По сути дела, наиболее способные дети больше всего страдают от чувства беспомощности, поскольку им необходимо поддерживать свой перфекционистский имидж и добиваться результата, а в ситуации вызова очень легко потерпеть поражение. Как человек, наблюдавший за очень многими талантливыми юными шахматистами, могу подтвердить справедливость вышеприведенных утверждений: некоторые очень одаренные шахматисты плохо переносят прессинг и хуже восстанавливаются после поражения.

Но каким же образом эти теории интеллекта отпечатываются в нашем мозгу? Иногда вроде бы незначительные отличия в стиле обучения или воспитания приводят к появлению колоссальных отличий в результате. Сторонникам теории заданности обычно в детстве говорили, что они действовали хорошо, если добивались успеха. Если же они терпели неудачу, то им заявляли, что они на это не способны. Представим, что ребенок получает высший балл за тест по математике, приходит домой и слышит: «Вот это да! Вот это мой сын! Какой же ты у меня умный!»

На следующей неделе Джонни проваливается на тестировании по английскому языку и слышит: «Что с тобой случилось? Ты что, читать не умеешь?» или «Твоя мамочка никогда не любила читать — наверное, и тебе это не дается». Мальчик делает вывод, что у него есть способности к математике и нет — к английскому, и, что еще хуже, связывает свои оценки по обоим предметам с наличием или отсутствием врожденных способностей. В противоположность этому сторонники теории обучения получали отклики, ориентировавшие их не на результат, а на процесс. Хорошо написавшей эссе по английскому языку девочке учительница может сказать: «Отличная работа, Джули! Ты становишься настоящей писательницей! Продолжай в том же духе!» Если она плохо выполняет тест по математике, учительница может написать в тетради: «Если постараешься немного больше, то в следующий раз сдашь тестирование хорошо. Если что-то непонятно, обращайся за консультацией после уроков — я для этого здесь и нахожусь!» Джули учится связывать упорный труд с успехом и понимает, что, приложив достаточно усилий, может стать первой ученицей по любому предмету. Учеба представляется ей увлекательным путешествием, а учительница — благожелательным помощником, способствующим ее росту. Джонни считает, что математика ему дается, а английский язык нет, поэтому он сосредотачивается на том предмете, который способен обеспечить большие дивиденды в краткосрочной перспективе. Но что произойдет, если он вдруг хуже обычного напишет особенно сложный тест по математике? Можно ли сказать, что он готов правильно отреагировать на вызовы, которые неизбежно будут появляться на его жизненном пути? Вряд ли.