Искусство соблазна - [26]

Через несколько дней, как только бумажная работа будет завершена, она возьмет свои деньги по дороге на ферму Станнелов, после чего закроет счет и обрубит хвост. Крохотная червоточина в сочном плоду йоркширской банковской системы, которую никто не заметит. А если заметит, будет слишком поздно. Если чтобы залезть в карман банка, Эмме пришлось проработать почти всю ночь, то все остальное должно быть ясно и просто.

Самое трудное было в предутренние сонные часы аккуратно расшить снова и зашить гроссбух. Мистер Хемпл тоже был в банке, но сидел он в другой комнате — дремал, поджидая, когда она закончит. Чтобы осуществить задуманное, ей пришлось переместить четыре страницы с конца. Она открыла счет в филиале «недолго назад», переписывая в гроссбухе даты на более приемлемые вплоть до сегодняшнего дня, после чего все перемещения капиталов уже, как ожидалось, должны были быть записаны ее собственным почерком. Эмма работала и напевала себе под нос. Все шло как нельзя лучше, все сшилось без морщиночки, а ко всему прочему виконт нашел ее привлекательной.

Маленький послеобеденный флирт пришелся как нельзя кстати — как раз этой изюминки ей недоставало. Она была счастлива, хотя здравый смысл должен был бы подсказать ей, что стоит встревожиться. И испугаться. Если виконт увидит ее вновь, то непременно узнает. Если ему когда-либо Доведется встретиться вновь с Эммой Хотчкис, он сопоставит ее с Молли Маффин. Если бы за последние пятьдесят лет кто-то из живущих на холме виконтов удосужился спуститься в деревню, она бы волновалась. А так просто повода для волнений не было. Этот едва ли будет исключением.

Все прежние обитатели замка Данорд предпочитали жить в Лондоне. А если этот и решился приехать в родовое гнездо, за плечами его стояли крепкие семейные традиции, не позволявшие якшаться со всяким деревенским быдлом. До сих пор крохотная деревушка Малзерд-на-Прунти была малоинтересна английским лордам, и едва ли что-то могло изменить положение.

Что позволяло Эмме пороскошествовать, то есть пофантазировать: Эмма Хотчкис — безумная страсть красивого виконта. И ничего, что реальный мужчина был мужчиной весьма заносчивым, вполне заслуживающим того, что она и ее «нервная задница» как раз сейчас делали. В его руках вся власть и все такое, а она вот сидит здесь и ставит его на место. Ну разве она не штучка? В то время как он был так уверен в том, что он «опасен» — кажется, это слово он употребил. Так уверен, что у него все под контролем, будто он не человек, а Господь Бог.

И так приятно было на него смотреть, говорить с ним, улыбаться ему.

Эмма засмеялась, закрывая гроссбух. Она разок по нему хлопнула, взяла в охапку и соскочила со скамьи. Пора показывать работу мистеру Хемплу.

Как выяснилось, банк в отношении Молли Маффин располагал лишь адресом некой временной конторы по предоставлению секретарских услуг. Стюарт бранил себя на чем свет стоит, поскольку адрес у него был уже пять дней, а он только сейчас нашел время по нему приехать. Но к этому времени контора, похоже, прогорела. Если вообще имела место быть, поскольку по указанному адресу располагалось мрачное пустующее здание с заклеенными крест-накрест окнами. Стюарт был сильно разочарован. Он оказался в тупике. Но что он мог сделать? Некоторым вещам не суждено сбыться. Ок найдет еще одну маленькую деревенскую толстушку.

Хотя эта ему снилась. Дважды яркие сны о том, какая она была теплая и сочная, как масленая булочка... Нет, ерунда, он совсем ее не знал. Должно быть, в нем взыграло что-то другое, что-то сокровенное, чего ему недоставало. Другая женщина удовлетворила бы его не хуже.

Тем временем жалкие пятьдесят шесть фунтов испарились со счета Йоркской банковской компании, и никто не мог объяснить этой пропажи. Они сказали ему, что он ошибался, хотя он точно знал, что с его вложений в южноафриканские копи причитался дивиденд. Он видел извещение, хотя сейчас не был вполне уверен в том, что видел и платеж. Несколько недель назад он послал своим получателям то, что должен был. Он и понятия не имел, что с ним случилось. Он его не подписал. Он пытался забыть об этом, но не мог избавиться от подозрения, что дядя перехватил этот последний чек. «Господи, Леонард, если я смогу застать тебя с поличным, клянусь, я засажу в тюрьму твою вороватую задницу». Пятьдесят шесть фунтов! Если уж дядя собирался продолжать тянуть с него деньги, то суммы по крайней мере должны быть стоящими. Пойти в тюрьму за пятьдесят шесть фунтов! Но Леонард пообещал, что больше не тронет ни пенни. Хотя разногласия оставались. Леонард отрицал, что забрал из замка кое-какие ценности, с этим хотя бы понятно. Но начинать старую бодягу из-за пятидесяти шести фунтов!

Эта кража на смехотворную сумму не давала ему покоя. Раздражало еще и то, что у дяди Леонарда было с лихвой времени, чтобы ухватить денежный куш пожирнее, и никто не смог бы призвать его к ответу. Дядя Леонард и английское законодательство — вот две инстанции, что доставляли ему больше всего хлопот, с тех пор как он вернулся в Англию. Стюарт воспринял эту выходку со стороны дяди как пощечину и почувствовал, что готов за эту обиду с живого Леонарда шкуру содрать.