Искусство скаута-разведчика - [13]

Дикин, премьер Австралии (1914 г.), рассказывал мне, как ему пришлось ехать на пароходе с партией австралийских туземцев, которые были на море первый раз в жизни. Когда пароход вышел в открытое море, он заметил, что туземцы, забравшись на нос парохода, лежали на палубе, свесив головы за борт, и пристально глядя на воду. Они были настолько поглощены этим занятием, что на его вопрос, что они делают, долго не отвечали. Наконец, один из них сказал: «Мы не можем понять, каким образом пароход отыскивает дорогу в море. Мы не можем рассмотреть след, по которому он идет; на суше наши глаза достаточно зорки, так что часто, когда мы служим проводникам белым и ведем их по какому–нибудь следу, они говорят, что не видят следов, которые для нас совершенно ясны. Их глаза иначе устроены, чем наши. Но здесь, на море, английские матросы в свою очередь, очевидно, видят какие–то знаки впереди на воде, которых мы разглядеть никак не можем, иначе как же они знали бы, куда направлять пароход».

Если опытный следопыт натыкается на очень свежий след человека или зверя, он обыкновенно избегает идти по нему, так как преследуемое животное обыкновенно озирается, чтобы убедиться, что за ним нет погони. Поэтому следопыт описывает круг и опять выходит на линию, по которой следовало животное. Если он опять находит след, он опять описывает круг и т. д. до тех пор, пока следа не оказывается. Тогда он знает, что его добыча находится внутри круга. Когда место нахождения зверя внутри круга будет определено, охотники говорят, что зверь обложен. Искусство обложить зверя требует громадного знакомства как с местностью, так и с привычками данного животного, и приобретается практикой.

Советы по следопытству

В Индии следопыты разыскивали однажды угнанного верблюда. Проследив его на протяжении 150 миль от Карачи до Севана по песку и голому камню, они пришли к городу. Как отыскать его следы на многолюдных улицах? Заподозрив, что воры воспользовались городом только для того, чтобы сбить погоню с толку, они вовсе не вошли в город, а обошли его кругом, изучая следы выходивших верблюдов. Предположение их оправдалось, и вскоре они опять напали на нужный им след.

Когда имеешь дело со следом неясным, трудно уловимым, как–то на твердой почве или в траве, необходимо обратить внимание на направление последнего отпечатка, который можно различить затем следует смотреть вперед в том же направлении, ярдов на 20 или 30, и тогда можно увидеть в траве, например, погнутые стебли или примятость, а на твердой почве — сдвинутые камешки или царапины на грунте и т. п. мелкие признаки, которые, если только будут расположены на одной линии, и образуют след. В отдельности же эти признаки почти невозможно различать. Мне не раз случалось напасть на след велосипедиста на твердой шоссейной дороге, где от шин, в сущности, никакого следа быть не должно. Однако благодаря восходящему солнцу, мне удалось, глядя далеко вперед по дороге, ясно различать его след по еле заметному слою росы на дороге. Когда же я опускал глаза и глядел на землю перед собою, я не мог уловить ни малейшего признака его. Очень важно, когда ищешь трудный след, смотреть против солнца, тогда малейшая впадинка на дороге бросает тень.

Если вы потеряли след, то для того, то для того, чтобы отыскать его вновь, следует поступить следующим образом: оставьте платок или палку или другую какую–нибудь отметку на месте, где еще виден след; отсюда, принимая его за центр, опишите круг в 40, 60 или 100 шагов в радиусе по наиболее благоприятной для поисков следа почве. Если вы с патрулем, то предпочтительнее сделать привал и ограничить число участников поиска одним или двумя. Если допустить, чтобы все пустились на поиски утраченного следа, то они очень скоро сделают успех невозможным, так как затопчут след. Во всяком случае, описывая круг, необходимо первым долгом сообразить, в каком направлении преследуемый мог уйти, и туда направить свои поиски.

Мне припоминается случай, когда я участвовал в выслеживании кабана. Кабан пробежал по вязким затопленным полям, и преследовать его было легко, пока он не свернул на твердую, каменистую почву, на которой не было никакой возможности найти какой–либо признак его прохождения. Тогда следопыт обернулся и спросил себя, куда бы он пошел, если бы он был на месте кабана. На некотором расстоянии по линии, по которой до сих пор шел след, тянулась длинная изгородь из кактуса; в ней виднелись два отверстия. Следопыт подошел к одному из них, ближайшему к линии следа. Здесь почва продолжала быть очень твердой и нельзя было различить никаких следов, но на листе кактуса, в отверстии изгороди, он нашел катышек мокрой грязи; это дало искомый ключ. На дороге не было мокрой грязи, но кабан, очевидно, принес ее с собой на ногах из болотистого грунта, по которому он перед тем шел. Этот еле уловимый признак дал следопыту возможность продолжать преследование зверя в верном направлении, пока он не нашел другой такой же признак, и так далее.

Я видел в Судане следопыта, следующим образом отыскавшего след, после того, как он стал совершенно неуловимым для обыкновенного глаза: пока след был ясен, он приноравливал свой шаг к следу и шел по нему шаг за шагом, ударяя палкой по земле при каждом отпечатке, как бы отчеканивая его. Когда на твердом грунте следы пропали, он продолжал продвигаться вперед с той же скоростью, постукивая по земле палкой на тех местах, где должны быть отпечатки следа. Время от времени ему удавалось отыскивать в тех местах, где он ударял палкой, небольшие углубления, или другой какой- нибудь знак, указывающий на то, что там проходил след, и он таким образом знал, что он на верном пути.