Искусство романа - [18]

К. С.: «Книга смеха и забвения» состоит из семи частей. Если бы при их создании вы были более многословны, то могли бы написать семь различных длинных романов.

М. К.: Но если бы я написал семь независимых романов, я бы не сумел надеяться на возможность постижения «сложности существования в современном мире». Так что владеть искусством немногословия кажется мне необходимым. Оно требует идти напрямую в суть вещей. Когда я думаю об этом, то вспоминаю композитора, которым пылко восхищаюсь с самого детства: это Леош Яначек. Одно из величайших музыкальных имен XX века. В эпоху, кода Шёнберг и Стравинский еще пишут крупные оркестровые сочинения, он уже осознает, что оркестровая партитура проседает под бременем лишних нот. Стремление отказаться от лишнего и побудило его восстать. Знаете, в каждом музыкальном сочинении есть множество технических приемов: экспозиция темы, ее развитие, вариации, полифоническая обработка, зачастую автоматизированная, наполнение оркестровой фактуры, различные переходы и т. д. Сегодня можно сочинять музыку на компьютере, но в голове композиторов компьютер существовал всегда: они, в крайнем случае, могли сочинить сонату без единой оригинальной идеи, лишь «кибернетически» развернув схему создания сонатной формы. У Яначека было требование: убрать «компьютер»! Резкие противопоставления вместо переходов, повторы вместо варьирования, главное – всегда идти напрямую в суть вещей: только нота, которая говорит нечто важное, имеет право на существование. С романом дело обстоит почти так же: он тоже «перегружен» техническими приемами, разного рода условностями, которые говорят вместо автора: представить персонаж, включить действие в историческую ситуацию, заполнить жизненное время персонажа ненужными эпизодами; любое изменение декорации требует новых экспозиций, описаний, объяснений. Я поддерживаю требование Яначека: избавить роман от автоматизма романной техники и пустословия, сделать его концентрированным.

К. С.: Во вторую очередь вы говорите о «новом искусстве романного контрапункта». У Броха оно не удовлетворяет вас в полной степени.

М. К.: Возьмем третий роман «Лунатиков». Он состоит из пяти элементов, пяти намеренно разнородных линий: 1. романическое повествование, опирающееся на трех основных персонажей трилогии: Пазенов, Эш, Хугюнау; 2. камерная новелла о Ханне Вендлинг; 3. репортаж о военном госпитале; 4. поэтическое повествование (частично в стихах) о девушке из Армии спасения; 5. философское эссе (с использованием научной лексики) о деградации ценностей. Каждая из этих пяти линий по-своему великолепна. Однако эти линии, несмотря на то что изложены одновременно и постоянно чередуются, то есть созданы с явным «полифоническим» замыслом, кажутся ничем не связанными одна с другой; иными словами, полифонический замысел остается художественно незавершенным.

К. С.: Но, возможно, термин «полифония», будучи применен к литературе метафорически, предъявляет к роману требования, которым тот соответствовать не может?

М. К.: Музыкальная полифония – это одновременное развитие двух или более голосов (мелодических линий), которые, хотя и связаны между собой, сохраняют тем не менее относительную независимость. Что такое полифония в романе? Вспомним для начала ее противоположность: однолинейную композицию. Однако с самого своего возникновения роман пытается избежать линеарности и пробить брешь в непрерывном изложении истории. Сервантес рассказывает совершенно однолинейно о путешествии Дон Кихота. Но во время путешествия Дон Кихот встречается с другими персонажами, которые рассказывают свои собственные истории. В первом томе таких историй четыре. Четыре бреши, которые позволяют преодолеть однолинейность романа.

К. С.: Но это не полифония!

М. К.: Потому что здесь отсутствует одновременность. Если взять терминологию Шкловского, речь идет о новеллах, «вложенных в ларчик романа». Этот метод ларчика вы можете найти у многих романистов XVII и XVIII веков. XIX век изобрел новый способ преодолеть линейность, способ, который, за неимением лучшего, можно назвать полифоническим. «Бесы». Если проанализировать этот роман с чисто технической точки зрения, в нем можно увидеть три линии, которые разворачиваются одновременно и, при желании, могли бы составить три независимых романа: 1. иронический роман о любви между старухой Ставрогиной и Степаном Верховенским; 2. романтический роман о Ставрогиной и ее любовных связях; 3. политический роман о революционерах. Учитывая, что все персонажи знакомы между собой, тонко выстроенная интрига легко смогла связать эти три линии в единый неделимый ансамбль. Сравним теперь полифонию Достоевского с полифонией Броха. Последняя гораздо сложнее. В то время как три линии «Бесов», будучи совершенно различными, принадлежат одному и тому же жанру (три истории, свойственные роману), у Броха жанры пяти линий отличаются радикально: роман; повесть; репортаж; поэма; эссе. Это объединение не-романных жанров в полифонию романа и является революционным новшеством Броха.

К. С.: Но, по вашим словам, эти пять линий недостаточно спаяны. В самом деле, Ханна Вендлинг не знакома с Эшем, а девушка из Армии спасения никогда не узнает о существовании Ханны Вендлинг. Выходит, никакое развитие интриги не может соединить в единый ансамбль эти пять различных линий, которые не встречаются и не пересекаются.