Искусство речи на суде - [44]

Шрифт
Интервал

"В то время, когда Коновалов с женой отправлялся в участок, Павлова переживала тяжелые и тревожные минуты: не в ее интересах было, чтобы он дал отдельный вид своей жене. Она знала Ольгу (Анну Коновалову); – о, это капризное и неблагодарное существо! Павлова вспоминает те благодеяния, которые она ей оказала: не она ли ей указала на ее настоящее призвание, не она ли первая вывела ее на улицу? А между тем – о, эта Ольга! – получи она отдельный вид, ей никого уже больше не нужно, не нужно даже Павловой!.. А ведь счастье было так близко! Своим практическим умом Павлова понимала, что, убей она Коновалова, она убивает двух зайцев: во-первых, она устраняет человека, который всегда мог встать между нею и Коноваловой и между Коноваловой и улицей, а с другой стороны, убивая Коновалова с согласия Коноваловой, она этим самым связывает с собой эту женщину навсегда, на всю жизнь по самый гроб, вечной неразрывной тайной, тайной страшного преступления" *(86) .

Мотив, который оратор приписывает Павловой, называется обыкновенным словом – корысть, но опытный оратор не ограничился этим словом, а точно выразил присяжным, что именно заключало в себе это чувство Павловой.

Бывают дела, в которых никакие старания не могут обнаружить мотива преступления. В таких случаях надо уяснить себе два вопроса: а) или мотива вовсе не было; в таком случае подсудимый и не совершал преступления или совершил его в невменяемом состоянии; б) или он есть, но те, кто знает его, не хотят выдать тайны. В этом последнем случае длинные рассуждения могут быть только пустословием. Двое рабочих поссорились из-за какого-то пустяка; немного спустя один сказал другому: пойдем-ка сюда на расправу! – и всадил ему нож в сердце. Встретившись со мною через несколько дней по окончании сессии, один из присяжных жестоко упрекал и следователя, и судей. "Спрашивают, какая была рана, какой нож, мог ли раненый дойти до сарая; спрашивают о том, что для всех очевидно, а о том, что важно, что необходимо, никто и не думает: как мог человек ни с того ни с сего зарезать человека? И прокурор нам ничего не сказал о мотиве. Мы ужасно возмущались". Присяжные были по-своему правы, но ex nihilo nihil fit *(87) , и их собственные вопросы были так же безуспешны, как и незаметные для них попытки следователя разъяснить дело. В таких случаях прокурор может только сказать, что, скрывая настоящую причину преступления, виновный берет на себя всю ответственность за то, что сделал. Что касается двух первых случаев – предположение о невменяемости и сомнение в личности, то там спор идет уже не о мотиве преступления, а о фактах; длина или краткость рассуждений зависит не от оратора, а от обстоятельств дела.

От первой преступной мысли, мелькнувшей в голове, до рокового поступка проходят иногда долгие дни, недели, месяцы. Как проследить за помыслами и чувствами человека, скрывающего их, не договаривающего, часто неспособного даже вспомнить их, тем менее – верно рассказать о них следователю или защитнику? Все тем же путем. Его расчеты, надежды, страдания сквозят в его словах и поступках; кроме того, мы изучили его характер и знаем, чем он кончил; мы можем читать в его душе. Между первой мыслью и последним актом мы знаем ряд отдельных значительных событий или мелких происшествий; нам нетрудно отличить те, которые должны были отразиться на его душевной борьбе. Злой намек искусителя, неосторожное слово соперника, мелькнувшая возможность достигнуть цели помимо преступления, заманчивый случай мнимой безопасности его – все эти эпизоды оратор отметит себе и, как неразлучный двойник, передумает, перечувствует их с обреченным на преступление человеком. Обращение подсудимого к совету друга, мысль о самоубийстве, несколько слов в письме откроют ищущему новый уголок в его сердце, и опять оратор без труда проследит за усиленным биением этого сердца. С. А. Андреевский как-то сказал, что дар чтения в чужой душе принадлежит немногим, да и те немногие ошибаются. Последнее не подлежит сомнению, но с первым я не могу согласиться и отвечаю тонкому знатоку дела его же словами: "Роман дворника и кухарки ничем не отличается от всех романов в мире".

Судебное следствие укажет вам, какие из ранее отмеченных переживаний в душе подсудимого заслуживают более подробного разбора перед присяжными и представляются удобными для этого. Остановитесь на двух-трех таких моментах и расскажите присяжным в немногих словах то, что пережил бы каждый из нас в такую минуту.

Защищая Веру Засулич, Александров сказал:

"Что был для нее Боголюбов? Он не был для нее ни родственником, ни другом, он не был ее знакомым, она никогда не видала и не знала его. Но разве для того, чтобы возмутиться видом нравственно раздавленного человека, чтобы прийти в негодование от позорного глумления над беззащитным, нужно быть сестрою, женою, любовницею? Для Веры Засулич Боголюбов был политический арестант, и в этом слове было для нее все. Политический арестант не был для подсудимой отвлеченное представление, вычитываемое из книг, знакомое по слухам, по судебным процессам представление, возбуждающее в честной душе чувство сожаления, сострадания, сердечной симпатии. Политический арестант был для Веры Засулич – она сама, ее горькое прошлое, ее собственная история, история безвозвратно погубленных лет, лучших и дорогих в жизни каждого человека, которого не постигает тяжкая доля, перенесенная подсудимой. Политический арестант был для нее горькое воспоминание ее собственных страданий, ее тяжкого нервного возбуждения, постоянной тревоги, утомительной неизвестности, вечной думы над вопросами: что я сделала? что будет со мной? когда же наступит конец? Политический арестант был ее собственное сердце, и всякое грубое прикосновение к этому сердцу болезненно отзывалось в ее возбужденной натуре".


Рекомендуем почитать
Особенности личностного и семейного функционирования родственников наркозависимых

В монографии представлен аналитический обзор современной литературы, отражающий основные научные подходы к изучению родственников больных с аддиктивными расстройствами. В работе описываются особенности личностного и семейного функционирования различных категорий родственников больных, страдающих героиновой наркоманией, в сопоставлении с показателями их сверстников из нормативной выборки. Нормативная группа включала практически здоровых лиц, не имеющих выраженных нарушений социальной адаптации. Среди членов семьи нормативной группы отсутствовали лица, страдающие наркотической зависимостью, выраженными нервно-психическими или тяжелыми хроническими соматическими заболеваниями. Описан характер семейной и личностной дисфункциональности родственников наркозависимых, в частности, среди показателей семейного функционирования особое внимание уделено таким, как: нарушение семейного климата и уровня организации семьи, снижение показателей семейной социокультурной ориентации.


Солнце и тень

Осознаваемое сновидение есть сновидение, в котором спящий во время сна осознает, что видит сон. В таком сновидении спящий, достигая полной ясности сознания, с абсолютной уверенностью понимает, что все зримое и ощущаемое — сон, и эта необычная убежденность дает такой уровень свободы и личной силы, который недостижим в обычном сне. Эта книга уже является классическим произведением в области изучения сновидений и, наверное, еще долго будет оставаться одним из главных руководств для тех, кто следует по пути самопознания.


Укроти дурной нрав! Самопомощь для взрывных

Жизнь – это наша марафонская дистанция. Если терять силы на стрессах и неприятностях, то едва ли мы доживем до достойного финиша. Успешный человек отличается от неуспешного не тем, что не падает, а тем, что умеет подниматься. Мудрый от обывателя отличается не тем, что не реагирует на стрессы и неприятности, а тем, что эта реакция скорее философская, чем злобная или страдальческая. Страхи, трудные люди, обиды, неуверенность, потери были и будут всегда. Вопрос только в том, управляют они нами или мы учимся управлять ими.Эта книга о том, как приобрести эти бесценные навыки.


Ораторское искусство. Притворись его знатоком

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Как стать успешной стервой, которой все завидуют

Название этой книги говорит само за себя — «Как стать успешной стервой, которой все завидуют». Замечали ли вы, что «серую мышку» никто никогда стервой не назовет? А если женщина, наоборот, активно борется за «место под солнцем» и за свой «кусочек счастья» — пожалуйста, готов ярлык: стерва. Может быть, это слово имеет позитивный смысл?Автор полагает, что это безусловно так. Ведь основные черты характера стервы — самостоятельность, прагматичность, высокая адаптивность и беспощадность к себе. Стерва принимает важные решения сама, не перекладывая ответственность на чужие плечи.


Начнем сначала, или Как разглядеть свое Завтра

Тебе не позволяли хотеть самому? Ты все время жил чужой волей, и поэтому ты сейчас уже не хочешь ничего? Ты разучился хотеть? Боишься выбирать и тебе уже проще жить, как все, и тихо все это ненавидеть?.. Но есть другое предложение: начинать жить снова, потому что сегодня – это не жизнь, а жить все равно хочется, и жизнь стоит того, чтобы ее прожить полной грудью, со всей скоростью! Начинается такая жизнь непросто. Она начинается с детства, а детство – с игры в «Хочу» и «Не хочу». И протестов против того, что «Надо».Эта книга о том, как научиться видеть завтра и сделать свою жизнь радостной!