Искусство провокации. Как толкали на преступления, пьянствовали и оправдывали разврат в Британии эпохи Возрождения - [51]
Говоря об оскорбительных словах, мы часто упоминали судебные дела о диффамации – они не в меньшей степени подчеркивают, насколько важна для людей той эпохи была репутация и общественное уважение. В нашем современном мире трудно представить, как из-за обычного обзывательства можно попасть под суд – мы не относимся к словам так же серьезно, как когда-то. Еще одним доказательством служит важность, придаваемая приветственным жестам как инструменту поддержки плавной работы общества. Честь, респектабельность и общественное положение были очень дороги людям, и они готовы были отдать все силы, чтобы отстоять свою честь. Чувство собственного достоинства формировалось и поддерживалось на основе того, как с вами обращались окружающие. У нас, жителей современного мира, это чувство самоуважения во многом зависит от того, чем мы владеем – автомобилем, большим домом, вещами с модными логотипами и лейблами, а вот в XVI–XVII веках люди куда больше ценили чужое отношение к себе (хотя, конечно, нельзя сказать, что их вообще не привлекала возможность похвастаться дорогой одеждой и прочим имуществом).
Возможно, лучшим современным примером для сравнения будет культура городских банд: точно такая же потребность в видимом уважении, точно такие же вспышки насилия (как словесного, так и физического) в случае, когда должное уважение по той или иной причине не проявляется. В обеих этих средах мы видим культурное давление, заставляющее немедленно и энергично реагировать на любое действие, которое можно счесть оскорбительным. В историческом контексте немедленная энергичная реакция может заставить зауважать тебя не только противника, но и случайных очевидцев. Женщины реагировали в первую очередь словесно, а вот от мужчин чаще ожидали физического насилия. Нежелание или неспособность постоять за свою репутацию таким способом могли счесть знаком скромности и богоугодной смиренности, а могли – слабостью и признанием своей неполноценности. К тому же у беспокойства за публичную репутацию была и практическая сторона.
Деньги и бизнес очень сильно зависели от сторонней оценки вашей личности. Банковской системы тогда еще не существовало, так что все сделки заключались лично. В деловых отношениях еще не было большинства гарантий безопасности, которые в современном мире воспринимаются как должное. Не было ни компаний с ограниченной ответственностью, ни страховых схем. Если вы хотите заказать товар или задержать выплаты, взять кредит или организовать партнерство, вы должны внушать доверие. Если вы хотите продать свою продукцию, пустить в дом квартиросъемщика или выдать дочь замуж, вы должны быть полностью уверены в честности другой стороны. Причем людей интересовало не только то, достойны ли вы доверия с финансовой точки зрения: различные формы «честности» считались взаимосвязанными. Если вы придерживались принципов целомудрия и послушания в семейной жизни, держали язык за зубами и следовали общественным правилам добрососедства, то вам была обеспечена поддержка и доброжелательность в сделках, а вот если вы слыли рогоносцем, вас с большой вероятностью избегали. Самоконтроль и конформизм в одном аспекте общественной жизни обещали честные сделки в других областях. Иначе могли пострадать даже повседневные дела.
Помните женщину, которой нужно было очистить свое доброе имя от обвинений в колдовстве? Несколько пекарей в городе отказались продавать ей хлеб; клеветнические языки лишили ее возможности покупать еду. Хорошая репутация была необходима для экономически успешной жизни, и мужская склонность к насилию в те времена была скорее положительным качеством, а не просто защитой от клеветы. Если мужчина мог постоять за себя в драке, очень немногие решались обмануть его. Если вы энергично защищали свою репутацию, то ваши деловые партнеры знали, что вы не сбежите при первых же признаках неприятности, что вы готовы прикладывать усилия, чтобы добиться хорошего положения в обществе. Граница между «хорошим» насилием и «плохим» насилием была довольно зыбкой.
Обучение боевым искусствам и обращению с оружием было неотъемлемой частью детства практически любого мужчины независимо от происхождения – это было его патриотическим и законным долгом. Профессиональной армии в стране не было, так что оборона страны обеспечивалась системой гражданских инициатив. Аристократы и дворяне считали себя (по крайней мере отчасти) принадлежащими к своеобразной элитной касте воинов; свобода от ручного труда позволяла им сосредоточиться на боевой подготовке, и возможная военная служба служила одним из оправданий для образа жизни, не включавшего в себя никакого производительного труда. Все джентльмены, особенно вторые сыновья, были потенциальными солдатами и офицерами, если в этом возникала необходимость. Мальчиков из этой социальной группы учили быть более задиристыми и боевитыми, чем мальчиков более скромного происхождения. Даже в литературе, где рекомендовали самоконтроль и сдержанность, можно было найти слова в поддержку этого более агрессивного мировоззрения. «Будь мужественным при необходимости, не начинай драку без повода», – советует сэр Хью Роудс. Он не одобрял мальчиков, которые лезли в драку первыми, но если их провоцировали, они должны были постоять за себя и «быть мужественными». Молодым людям в услужении у лордов он советует в том числе следующее: «Избегай убийств, кроме как из самообороны, и в этом случае показывай, что тебя вынудили». Отважно защищать себя – это совет, с которым наверняка согласится и большинство мужчин XXI века, но… о, насколько же другим было в то время мировоззрение, что в книге о хороших манерах приходилось прямо писать «старайся никого не убивать»!
