Искусство предавать - [23]

— Нет? — юноша слегка растерялся, но тут же решил эту проблему. — Я дам ему свой!

— Тогда у вас не останется меча, — сказал еще кто-то.

— Я — дворянин! Моя честь послужит мне мечом! — сердито возразил юноша. — Я одолею этого зверя в честь моей прекрасной Аделины! Клянусь!

Одна из дам ахнула от восторга. Другая ехидно хихикнула, подумав небось, что грозный «победитель медведей» сейчас попросту кувыркнется со стола и заснет.

— Я вызову на поединок любого, кто помешает мне! — возопил юноша.

На сей раз ахнули не только дамы — и, увы, не от восторга.

Смех в зале немедленно прекратился. Какой тут смех — ляпнуть такое в присутствии его светлости!

— Любого, кто встанет между мной и медведем! — прокричал юноша в полной тишине и осекся.

— Вот как? Меня — тоже? — не сказать, что герцог был очень уж сердит, но и добродушием от него не веяло.

— Ваша светлость… — потрясенно выдохнул юноша, сообразив наконец, что именно он сморозил.

— Вы слишком много выпили, Раймонд, — неприязненным тоном сказал герцог. — Рыцари могут пить, но не смеют напиваться. Запомните это на будущее. В наказание останетесь здесь.

— Но ваша светлость! — обиженно взвыл юноша. — Я поклялся прекрасной Аделине….

— Значит, не давайте впредь невыполнимых клятв, — холодным тоном промолвил герцог. — Я сам выберу тех, кто пойдет со мной, и, смею вас уверить, в пьяницах и клятвопреступниках я не нуждаюсь!

— Но ваша светлость!

— Слезьте со стола! — резко приказал герцог.

Юноша попробовал выполнить его требование и упал. Среди дам опять кто-то фыркнул. Шарц не знал, прекрасная ли дама потешалась над незадачливым кавалером, соперница ли торжествовала, он не заметил. Ему стало не до того. Он вдруг понял, что случится дальше, и поторопился за своей медицинской сумкой.

Тем временем волна веселого смеха пробежала по залу.

— Медведя ему подавай, — отворачиваясь, буркнул герцог. — На ногах сперва стоять научись, невежа…

Тем временем вбежал очередной слуга с докладом, что медведь почти уже у самых ворот замка безобразит и не иначе что вот-вот возьмет его штурмом, если ничего не предпринять.

— Да ну? — пробурчал герцог. — Ко мне, господа! Идемте, займемся этим наглым захватчиком. Шарц, где ты?

Но Шарца уже не было.

— Вот не подумал бы, что он — и вдруг струсит, — разочарованно хмыкнул герцог, шагая во главе отряда охотников.

А тем временем Шарц со всех ног мчался за юным Раймондом, которому было решительно отказано в охоте, он ведь сразу догадался, куда тот потихоньку сбежал из-под стола и чем это все может закончиться. Ничем хорошим, это ведь и так ясно. Медведь с дуэльными правилами не знаком, он не станет ждать, пока его противник встанет в красивую балетную позицию. А чертов сопляк решил во что бы то ни стало настоять на своем. Вот он убьет медведя, а уж потом пусть его герцог наказывает. Не казнит же! В кои-то веки Шарц был полностью согласен со старым доктором — герцог чересчур мягкосердечен. Боялись бы его хоть чуточку больше, не посмел бы наглец утворить эту опасную для его же жизни глупость. Не пришлось бы Шарцу мчаться за ним изо всех сил. Попробуй еще догони этого долговязого обалдуя. Коротконогому Шарцу приходилось нелегко.

Шарц спешил изо всех сил, налетая на слуг, расталкивая их в стороны, спотыкаясь о разные предметы, которых вдруг стало удивительно много, он едва не свалился в окружающий замок ров, а медицинская сумка колотила его по боку, он спешил изо всех сил и все-таки опоздал.

Несчастный хвастун нашел-таки своего медведя. Выпитое вино подтолкнуло его выкрикнуть хвастливый вызов, выхватить меч и встать в картинную позу. Он так долго репетировал ее перед зеркалом. Она была такой грозной, такой воинственной… А потом он увидел глаза зверя. Глаза, в которых не было ни добра, ни зла, ни благородства, ни подлости. Глаза, в которых мутное безумие мешалось с болью. В этот миг для юноши окончились все рыцарские романы на свете, потому что из глаз зверя на него тускло и пристально посмотрела смерть — и она не была похожа на прекрасную и возвышенную гибель, так ярко описанную на страницах этих романов. Высокие чувства не охватили его душу, просто меч задрожал в руке, а мир выцвел, лишившись звуков и красок. Медведь открыл пасть и зарычал, но до юноши не донеслось ни звука, он слышал лишь странное жужжание, которое поселилось не то в ушах, не то в голове. На подгибающихся тряпичных ногах он сделал шаг навстречу зверю и взмахнул мечом.

«Он не убьет меня в спину! Никто не скажет, что я трус!» — мелькнула отчаянная мысль, а потом неостановимое движение ударило, вышибая дух, смело с ног, перекрутило, как тряпку, чернота накрыла с головой, навалилась необоримой тяжестью… очень хотелось дышать, но ничего не получалось… совсем ничего…

«Так это и есть смерть?» — подумал несчастный.

И тут же с ужасом убедился, что это не так. Что-то происходило. Что-то невероятное и страшное. Он закричал, когда понял, что это боль.

Подоспевший Шарц на миг остановился, судорожно соображая, что делать. Он же не захватил с собой никакого оружия. Никакого! Взгляд упал на оброненный меч. Длинноват для коротышки, ну так ведь ему ж не биться! Ему на один удар. Сойдет. Бросив свою медицинскую сумку и подхватив меч, он единым духом взбежал по спине навалившегося на свою добычу зверя, словно копье, вогнал ему в загривок чужой неудобный клинок и тут же кубарем отлетел в сторону.