Искусство кончать молча - [27]

— Ладно тебе. Дзержинский, кстати, насчет чистых рук тоже что-то говорил… Ты мне главное проясни. Ваш Лобок — он был дурак или нет?

Был, возликовал Неживой. Был…

Но про дурака — это вопрос вопросов! Как ни отвечай, в дураках останешься сам. Он среагировал исключительно точно:

— Мне кажется, человек просто устал.

И Дмитрий Степанович Сычев задумался, надув щеки — очевидно, больший объём помогал ему укладывать в голове поступившие данные. Потом с шумом выпустил воздух.

— Нуль информации. Мне докладывали, вы с ним дружны.

— Не то чтобы, но… Дед Матвей — закрытый человек.

— Стало быть, пшик.

Генерал был разочарован. Неудовлетворённость расползалась от него жутковатым тёмным облаком, видимым и осязаемым настолько, что хотелось помахать перед лицом рукой.

— Если надо, я могу попробовать с ним… насколько это возможно….

— Оставь, — сказал генерал. — Только что сообщили — майор Лобок, как бы это выразиться… уволился.

Он посмотрел подчинённому в глаза, и стало ясно — отбегался дед Матвей. Значит — правда… Неживой отвёл взгляд, боясь себя выдать.

— Переводом? — невинно спросил он.

— Как-то так. В общем, забрали его от нас.

Ай да Дыров, ай да Андрюша, подумал Неживой. Но что же у них там стряслось? И зачем он хотел встретиться?

— А теперь, Витя, слушай меня внимательно, — продолжал Сычёв. — Они пасут нас. Кто-то из нас должен пасти их. Лобка с месяц назад двинули в какой-то проект — в обход меня. Есть сообщёнка, что и тебя туда привлекут. Может ли родное учреждение рассчитывать на твою лояльность?

— Привлекут — в какой форме?

— К тебе придут и сделают предложение. Ты согласишься. А потом — заходи ко мне в любое время, не стесняйся. Бесконечно буду рад тебя видеть и слышать. Договорились?

— Всё так неожиданно…

— Ты-то ведь не дурак, — выразил уверенность генерал. — По-моему, ты понял, что я тебе сказал.

Понимать и вправду было нечего. Сказано яснее ясного. В широкой Витиной груди вдруг стало тесно… По сути ему предложили сменить принципала. Храповского — на Сычёва, полковника — на генерал-майора… Ну и ночь! Согласен ли он? Да не вопрос!

— Договорились, — сказал Неживой, тщательно контролируя выражение лица.

— Кто бы сомневался, — проворчал Сычёв. И улыбнулся. — Я вот про что подумал, Витя. В связи с уходом Лобка освободилась вакансия. Не пора ли тебе стать опером по особо важным? Для начала.

Виктор закашлялся.

Торжествующий вопль рвал грудь. Вот вам всем, черви навозные! Урою, уделаю, сотру. И кнопки никакой не надо… «Важняка» дадут, потом — «подсидельника»… Начальник отдела подполковник Неживой… Через пару лет — всё будет. «Яйцевиком» стану… А что, разве стыдно быть «яйцевиком» для того, кто ещё вчера был простым майором?

— И за твой знаменитый «плетёныш» давно следовало тебя отметить, премировать. Признаю, это мы упустили. Взгляни, вот «рыба» завтрашнего приказа…

Генерал протянул бумагу через стол. Виктор пробежал глазами. В тексте, естественно, ничего не было про усовершенствование «плетёныша» или, тем паче, про избиение допрашиваемых. Сформулировано, как положено:

«За разработку оперативно-технических методов и средств получения оперативной информации в соответствии с требованиями закона о милиции, позволившей установить местоположение преступной группировки, поощрить старшего оперуполномоченного Неживого В. А.: 1). Благодарностью. 2). Денежной премией в размере пяти должностных окладов. 3). Представлением к должности оперуполномоченного по особо важным делам».

— Будешь старшим группы вместо Лобка, — подытожил генерал и кровожадно оскалился. — Москвичи опухнут от злости.

Сон, это был сон…

* * *

— Чем там тебя наклоняют?

— Коррупционный пока ничем.

— А Особая инспекция?

— Два эпизода.

— Помочь?

— Справлюсь, Дмитрий Степанович.

— Ну, пошлО, — сказал генерал, проведя ладонями по столу…

Конечно, справится. Конды больше нет, о чём Сычёв узнает завтра, а вместе с Кондой у Особой инспекции начисто пропадёт стимул гнобить и плющить Витюшу Неживого. Кстати, с исчезновением вонючего полковника станет легче дышать и самому Сычёву.

Что касается пресловутых двух эпизодов, то они яйца выеденного не стоят. В первом случае — выясняли, где злодей спрятал труп, и Виктор перестарался, «склеил» подозреваемого. Склеить — значит бить «плетёнышем» до тех пор, пока инструмент не начнёт прилипать к телу, что в свою очередь означает — жертве хана, загнётся с гарантией. Второй случай посложнее. Тётку заставляли сдать катран. Там заправлял её любовник, и она молчала. Информация нужна была немедленно, а лучший способ быстро разговорить подозреваемого — дробить пальцы его ребёнка через ботинки, на его же глазах, конечно. Когда привезли девчонку, Виктор сделал это не в РУОПе, а в подвалах Главка, по старой памяти. Мамаша сдалась моментально, после чего её отправили в ИВС, а дочку её — в больницу. Интересно, что жалобу потом подали не родители… в общем, банальная история.

— А что у «коррупционеров»? — вспомнил Сычёв. — Ты, кажется, дежурный?

— Дежурный — Батонов. Виноват… майор Баженов.

— Я и говорю — ты.

— Они потеряли «слухача» по делу Храповского. Врач и следак уже вызваны.

— А кроме «слухача» у москвичей ничего и не было… — Генерал откинулся в кресле, заложив руки за голову, и произнёс, будто читал некий документ: — Сотрудники Второго отдела применили к подозреваемому незаконные методы физического и психологического воздействия, что явилось результатом его гибели. Во время распития спиртных напитков, устроенных ими же на рабочем месте, был оставлен без присмотра электронагревательный прибор, запрещённый к использованию в стенах РУОПа, что привело к тяжёлым травмам сотрудника Следственного управления Федеральной службы безопасности… Чудненько, Витя. САМИ забыли выключить свой кипятильник. Как же оно кстати. Приплюсуем сюда твоего полкана из Особой инспекции, который тоже вдруг скопытился, освободив меня от стольких геморроев…