Искусство кончать молча - [24]
Главное — иметь эту честь. Иметь и трахать.
Кто «вломил» про него генералу? Батонов? Дыров? Майор из дежурки? Сержант с вахты? Кто-то другой, невидимый и подлый? Или налицо трагическая случайность? Но тогда зачем Сычев приходил, с чего вдруг вспомнил о простом опере, которых в подчинении у него — пара сотен? Не вызвал к себе, нет, — лично пришел…
Вопросы рвались в голове, как боевые кипятильники, подложенные весёлыми террористами. Это же надо было так попасть! Почему не проверил запор на прочность, почему не подергал дверь? Закрылся бы на ключ, и все дела. Замки здесь, конечно, поганые: пока найдешь положение ключа, дама кончит с другим кавалером, — и будет права. Нормальные опера пользуются именно шпингалетами — последним достижением технического прогресса. Но ведь есть же на Земле места, тоскливо вздохнул майор Неживой, где замки легки и надежны, где можно закрыться изнутри, оставив ключ в замочной скважине! Есть же где-то умные люди, которые не забудут подергать дверь, прежде чем посчитать ее запертой…
Хорошо все-таки, что Сычев явился сам. Вошел бы в комнату, скажем, заместитель по оперработе, — вонь была бы, ох какая была бы вонь! А так — всё просто. Офицер Неживой покинет сцену с гордо поднятой головой.
Он упал за рабочий стол. Перед ним возник чистый лист бумаги, над которым он занес шариковую ручку. Предстояло создать заявление об уходе, а лучше сказать, рапорт — именно так называется любая ничтожная писулька, рожденная в здешних стенах. Увольняться следовало по статье 6.1, то есть по собственному желанию. Или, предположим, по состоянию здоровья — на медкомиссию, и привет. Всяко предпочтительнее, чем…
Чем что?
Если генерала сильно зацепило, эти номера не пройдут. Однако не вывесит же он приказ, в котором опишет увиденное! Уважение коллег и подчиненных — слишком хрупкий предмет, чтоб испытывать его на прочность. Смешки загуляют по коридорам, переползая из здания в здание, из города в город, превращая заурядный казус в анекдот, и обязательно найдется кто-нибудь, кто спросит генерала: «А ты фонариком не светил, Степаныч?» Короче, если Сыч не дурак, то шума не будет. Зато будет вот что: ряд неберущихся дел, которые поручат опальному майору Неживому, череда придирок, и в финале — статья 6.0, служебное несоответствие. Размашистый пинок. Скинут на «землю», переведут в какой-нибудь райотдел — из тех, что погаже. Или в вытрезвитель, на должность свинопаса…
Виктор застонал от безнадёги.
А когда бумага (подписанная и без даты) лежала уже в папочке, готовая в случае необходимости вспорхнуть на высочайший стол, мина внутри него наконец взорвалась.
Какого чёрта! Я — майор РУОПа, напомнил он себе. Стою крепко, никакими «подставами» и, тем паче, «казусами» не наклонишь, — врос в Систему по самую пушку. Так с какой стати уходить, что за истерика? Есть же выход — вот он, только вытащи сокровище, спрятанное за подкладкой пиджака…
Приспустив брюки, он вернул чехол на место. Тот был сухой, надо же! Затем оделся, приладил кнопку в кармане и осведомился у предавшей его двери:
— Рука судьбы я или кто?
Часть третья
Опала
Достопримечательностью административного этажа был «уголок славы», устроенный в память павших. Стильное местечко: выгородка из чёрного мрамора — с горящим факелом, с государственным флагом и текстом гимна; под факелом высечены АКМ и ПМ, а на чугунном пьедестале, крашеном золотом, — книга Памяти Героев, обшитая красным велюром, с ламинированными страницами и дюралевыми вставками для прочности. Виктор проходил здесь сотню раз на дню и давно перестал обращать внимания на эти красоты.
Сейчас он примчался сюда специально.
Потому что рядом с выгородкой тянулись по коридору стенды. На первом же — «Наши профессионалы в строю» — красовалось величественное фото (450 на 350) генерала Сычёва. Портреты высоких руководителей из Москвы, оставшиеся с прошлого дня милиции, Неживого мало интересовали.
Сычёв — вот цель.
Он нащупал кнопку, сконцентрировался на фотографии и — вытолкнул, выплеснул всю ту едкую дрянь, что разъедала изнутри его хитин.
Нет… Не выплеснул.
Осечка? Промах?
Повторим!
Вытянув коробочку наружу, он топил и топил белый кругляш, яростно вминал пластик в пластик — ну же! Ну!!! Без толку. Мировой эфир оставался неподвижен.
Секстензор не откликался.
«За что… — металось в Витиной голове. — Всего раз, подумаешь?! Разок всего… Я даже не кончил! НЕ КОНЧИЛ!!! Какая ж это неверность…»
Оказывается, прав был покойник: нельзя — с бабой. Можно только с Ним. Воздержание — вовсе не бред; но кто же мог знать это наверняка?
— Нечестно, бля… — бормотал майор. — «Кончина»… Вот тебе и кончина…
Он обнял стену, заколотив ладонью в стенд. Ладонь непроизвольно сложилась в кулак, со стены что-то посыпалось. Плохо Вите было. Что там похмелье или грипп? Никогда ещё не было так плохо. И если б способен он был сейчас к анализу — понял бы: так приходит одиночество.
— Заключим новое соглашение! — загорелся он. — Что вам надо? Душу, печень, простату… берите. Я — ваш! Я виноват, но осознал. Землю буду грызть, но оправдаю высокое доверие. Мы одной крови. Где расписаться?
13 авторов.13 рассказов и повестей.13 серийных убийц и маньяков.Создатели антологий-бестселлеров «Самая страшная книга 2014» и «Самая страшная книга 2015» представляют новый уникальный проект – сборник, целиком и полностью посвященный, пожалуй, самой ужасающей теме современности.Писатели, работающие в жанре «хоррор», заглянули на свой страх и риск в кровавую бездну человеческого безумия – и готовы поделиться с вами теми кошмарами, которые в этой бездне увидели.Не для слабонервных. Не для детей. Не для беременных.Будь осторожен, читатель.
Он – повзрослевший Питер Пэн, в миру Пётр Панов, аномал-технокинетик, родившийся в Хармонтской Зоне и ребёнком прошедший все Её круги. Бешеный тип, отмороженный на всю голову. Его жена – бывшая Горгона, грозный аномал-суггестор, отвязанная и столь же неуправляемая. Вырвавшись из Хармонта, эта парочка сумела стать своей уже в Питерской Зоне.Их дети-близнецы, обладающие феноменальными способностями, как выяснилось, интересуют не только военных спецов, делающих из «детей сталкеров» оружие. Близнецов похищают, таинственные похитители растворяются в Зоне.
Хоррор.Детские страхи материализовались. Некий «дядя» заводит вполне живых детей наподобие механических игрушек, вставляя им в спины и проворачивая большого размера ключ…
Доктор Джонс против Третьего Рейха.Его имя стало легендой.Он — величайший археолог всех времен и народов.Он — личный враг Гиммлера и Гитлера.Он раскрывает самые секретные планы нацистов, пресекает самые зловещие их замыслы…Европа на пороге Второй Мировой войны. Немецкие экспедиции рыщут по всем континентам в поисках древних святынь, тайных знаний и магических артефактов. Люди здравомыслящие видят в этом всего лишь доказательство безумия нацистской верхушки. Один профессор Джонс знает, что древняя магия вполне реальна, что великие святыни, за которыми охотятся эсесовцы — Святой Грааль, Копье судьбы, Ковчег Завета, — гарантируют победу в войне и власть над миром…Индиана Джонс должен остановить силы зла любой ценой.
13 авторов. 13 историй. 13 ведьм.Сколько жив людской род – столько верит человек в потустороннее. Верит – и боится. Дрожит от страха перед тем, что за гранью. Страшится того, чего не может объяснить и понять. Силу, которая нашему разуму неподвластна.Так было во времена стародавние, так бывает ныне, так будет вовеки.Но во все времена, в любую эпоху живут среди нас те, кто держат в руках нити, связующие два мира, по эту и по ту сторону.Знахарки, колдуньи и экстрасенсы…Ведьмы.Ты боишься их? Зря…Не боишься? Тебе же хуже!
В номер включены фантастические произведения: начало повести «Искусство кончать молча» Александра Щёголева, «След капеллана» Юрия Погуляй, «Воспитатель» Владимира Голубева, «Мне незачем больше жить» Натальи Болдыревой, «Аплодисменты для Кукольника» Джона Маверика, «Мозговая плесень» Александра Голубева, «Слово поэта» Криса Альбова, «Я иду по воздушной дороге» Ивана Жеребилова, «Охота» Сергея Соловьева.