Искусство и философия. От модерна к постмодерну - [20]
Само по себе сужение критериев профессионализма напрямую не связано с уровнем художественно-эстетической ценности создаваемых произведений. А лишь свидетельствует о возрастании роли индивидуально-творческого начала, направленного на выражение субъективно-эмоционально-личностного мироотношения художников. На данном пути импрессионисты (К. Моне, К. Писсаро, К. Коровин и др.) открыли тончайшие оттенки цветового восприятия действительности; кубисты (П. Пикассо, Ж. Брак, Ф. Леже и др.) – особую выразительность пластических форм; экспрессионисты (В. Ван Гог, Э. Нольде, О. Дикс и др.) – экспрессию цвета в сочетании с экспрессией пластики. Благодаря этому живопись модернизма обогатила художественно-эстетическое осмысление действительности. Однако полный отказ от изобразительных средств в абстрактном экспрессионизме (например,
В. Кандинского или Дж. Поллока) сузил не только язык живописи, но и ее содержательные возможности, ограничив их выражением довольно узкого круга эмоциональных состояний.
«Дойдя до точки» «живописи действия», визуальное искусство со второй половины XX века шарахнулось в противоположную крайность поп-арта, концептуализма и других направлений постмодернизма. В жанрах инсталляций, перформансов артефакты постмодернизма представляют собой демонстрацию реальных действий «акторов» и реальных предметов (прием «реди-мейд»). Классики здесь, конечно, М. Дюшан и Э. Уорхолл. Первый, к примеру, купил в магазине сантехники писсуар, принес его в художественную галерею и в качестве произведения искусства под названием «Фонтан» поместил в экспозицию; второй в этом же качестве использовал банку супа «Кемпбелл» и т. п. Подобные артефакты постмодерна с особой остротой ставят проблему профессионализма в современном визуальном творчестве. Показательно, что по поводу профессионализма М. Дюшана арт-критик Дм. Голынко высказался весьма неуверенно: «Очевидно, будет непростительной натяжкой упрекнуть в «непрофессионализме» реди-мейд Дюшана» (1).
Вообще говоря, использование «языка» реальности, то есть экспрессивной, а нередко и символической выразительности различных явлений действительности традиционно для искусства, особенно реалистического. Показателен в этом смысле жанр натюрморта. Отличие же приема «реди-мейд» лишь в том, что не изображение предметов, а они сами включаются в структуру произведения. Что в принципе не исключает достижения художественно-эстетического эффекта, создания полноценного художественного произведения. Как, например, скульптуры «Христос» В. Сидура, в которой грудная клетка Христа выполнена с использованием реальных чугунных батарей отопления, а терновый венец – реальной ржавой колючей проволоки. Профессионализм художника проявился здесь не в мастерстве изображения, а в художественном видении выразительности реальных форм и их компоновки для создания художественного образа.
Конечно, отнюдь не всякое использование «реди-мейд» достигает художественного эффекта. В статье «Искусственная реальность» постмодерна» мы показали, что зачастую артефакты постмодерна представляют собой выражение неспециализированного, обыденного сознания. Тем самым они удовлетворяют особую общественную потребность, образуя особый вид культурного творчества, так сказать, «нехудожественную самодеятельность». Но современная критика и искусствоведение любой артефакт постмодерна квалифицирует как факт искусства, делая тем самым проблему художественного профессионализма принципиально неразрешимой.
Дело в том, что в постмодерне возобладала концепция «аэссенциализма», отрицающая единую сущность искусства, а вследствие этого считающая, что «Собственно искусство – это попросту то, что именуется «искусством» (3,с.93). Другой вариант: «Произведение искусства есть объект, о котором некто сказал: «Я нарекаю этот объект произведением искусства»(2, с.251). С таких позиций невозможно отличить искусство от неискусства, произведение искусства от произведений иных форм человеческой деятельности. А значит невозможно вообще говорить об особом профессионализме художественного творчества.
Символическим результатом такого подхода можно считать присуждение Государственной премии Министерства культуры Российской Федерации 2010 года в области современного искусства инсталляции арт-группы «Война» под названием «Х… на ФСБ», представляющей собой изображение мужского полового члена на полотне моста через Неву и отличающееся от аналогичных изображений в общественных туалетах только своим размером – 60 метров.
Как говорится, «приехали»!
1. Голынко Дм. Мифология профессионального блеска \\ Художественный журнал. 2003, № 50.
2. ДикиДж. Определяя искусство \\ Американская философия искусства. Екатеринбург, 1997.
3. Кенник В. Основывается ли традиционная эстетика на ошибке? \\ Американская философия искусства. Екатеринбург, 1997.
4. Лотман Ю. Структура художественного текста. М.,1970.
5. Флоренский П.А. Иконостас. М.,1995.
Восстание масс 2
На рубеже XX и XXI веков в культуре постмодерна произошло восстание масс. За сто лет до этого, как известно, «восстание масс» констатировал Ортега-и-Гассет. Ортега под «массами» имел ввиду толпы европейских обывателей – потребителей культуры, противопоставляя их творческому меньшинству. Теперь же наоборот, восстали творческие массы. «Восстали» и в смысле «возникли из небытия», и в смысле противостояния «творческому меньшинству», а именно, творческому меньшинству профессионалов.
Эстетика в кризисе. И потому особо нуждается в самопознании. В чем специфика эстетики как науки? В чем причина ее современного кризиса? Какова его предыстория? И какой возможен выход из него? На эти вопросы и пытается ответить данная работа доктора философских наук, профессора И.В.Малышева, ориентированная на специалистов: эстетиков, философов, культурологов.
Лешек Колаковский (1927-2009) философ, историк философии, занимающийся также философией культуры и религии и историей идеи. Профессор Варшавского университета, уволенный в 1968 г. и принужденный к эмиграции. Преподавал в McGill University в Монреале, в University of California в Беркли, в Йельском университете в Нью-Хевен, в Чикагском университете. С 1970 года живет и работает в Оксфорде. Является членом нескольких европейских и американских академий и лауреатом многочисленных премий (Friedenpreis des Deutschen Buchhandels, Praemium Erasmianum, Jefferson Award, премии Польского ПЕН-клуба, Prix Tocqueville). В книгу вошли его работы литературного характера: цикл эссе на библейские темы "Семнадцать "или"", эссе "О справедливости", "О терпимости" и др.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Что такое событие?» — этот вопрос не так прост, каким кажется. Событие есть то, что «случается», что нельзя спланировать, предсказать, заранее оценить; то, что не укладывается в голову, застает врасплох, сколько ни готовься к нему. Событие является своего рода революцией, разрывающей историю, будь то история страны, история частной жизни или же история смысла. Событие не есть «что-то» определенное, оно не укладывается в категории времени, места, возможности, и тем важнее понять, что же это такое. Тема «события» становится одной из центральных тем в континентальной философии XX–XXI века, века, столь богатого событиями. Книга «Авантюра времени» одного из ведущих современных французских философов-феноменологов Клода Романо — своеобразное введение в его философию, которую сам автор называет «феноменологией события».
В книге, название которой заимствовано у Аристотеля, представлен оригинальный анализ фигуры животного в философской традиции. Животность и феномены, к ней приравненные или с ней соприкасающиеся (такие, например, как бедность или безумие), служат в нашей культуре своего рода двойником или негативной моделью, сравнивая себя с которой человек определяет свою природу и сущность. Перед нами опыт не столько даже философской зоологии, сколько философской антропологии, отличающейся от классических антропологических и по умолчанию антропоцентричных учений тем, что обращается не к центру, в который помещает себя человек, уверенный в собственной исключительности, но к периферии и границам человеческого.
Опубликовано в журнале: «Звезда» 2017, №11 Михаил Эпштейн Эти размышления не претендуют на какую-либо научную строгость. Они субъективны, как и сама мораль, которая есть область не только личного долженствования, но и возмущенной совести. Эти заметки и продиктованы вопрошанием и недоумением по поводу таких казусов, когда морально ясные критерии добра и зла оказываются размытыми или даже перевернутыми.
Книга содержит три тома: «I — Материализм и диалектический метод», «II — Исторический материализм» и «III — Теория познания».Даёт неплохой базовый курс марксистской философии. Особенно интересена тем, что написана для иностранного, т. е. живущего в капиталистическом обществе читателя — тем самым является незаменимым на сегодняшний день пособием и для российского читателя.Источник книги находится по адресу https://priboy.online/dists/58b3315d4df2bf2eab5030f3Книга ёфицирована. О найденных ошибках, опечатках и прочие замечания сообщайте на [email protected].