Искусство говорить на суде - [9]

Читали ли вы, слушали ли вы когда-нибудь Эвдора Пирмеца? он был парадоксален, так как он анализировал идеи с такою силою проникновения, которая делала их ясными самым слабым головам! Он был поверхностен, потому что он знал естественные науки так же, как право, политическую экономию, финансы. Он писал брошюры о силе инерции, о чеканке монеты, о социальном кризисе тем же пером, которое излагало доклады об уголовном кодексе и о законах для коммерческих обществ. И вместе с тем какая чудесная сила усвоения! Какая ясность мысли! Какая волшебная легкость изложения самых запутанных вещей, делавшая последние яснее белого дня! И как подчинялись мощи этого широкого и твердого ума все те, которые упрекали его и упрекали особенно за то, в чем он превосходил их.

Когда в заседании он излагал свое мнение в какой-нибудь из тех вдохновенных и очаровательных речей, в которых он далеко поднимался над обычной банальностью судебного красноречия, его слушатели мстили ему, иронически называя его речи «конференциями» за то, что этот волшебник заставлял их многому учиться, и они не могли найти недостаток в его логике.

Но вот вы, после долгих лет терпеливых занятий, приобрели большие познания, большую легкость в усвоении знаний, у вас образовался большой выбор слов для выражения ваших идей, большой навык в точном анализе: все ли это? стали ли оратором? – Нет! Еще нет!

Наблюдайте за тем, что вы делаете, когда пишете фразу за фразой, слово за словом вы говорили себе то, что вы писали. Таким образом, вы произносили свою речь прежде, чем ее записать. Кажется, что вам не нужно никаких специальных занятий, чтобы научиться формулировать вашу мысль устно. Однако наблюдение убеждает нас, что это не совсем так. Есть люди, которые умеют писать, но не умеют говорить. Это очень любопытный факт. Вот человек, который говорит раньше, чем писать, и он не умеет говорить, не записав своей речи. Попробуем понять это явление. Оно имеет двойную причину. Во-первых, пишущий записывает свою мысль по мере того, как она у него формулируется; он прибегает к помощи записи, чтобы облегчить свою память. Во-вторых, устремляя глаза на бумагу, он получает то преимущество, что его не отвлекают впечатления внешнего мира.

Поместите его перед аудиторией, и он растеряется в своих заметках: он будет подавлен присутствием толпы.

Отсюда следует, что оратор нуждается в дополнительном воспитании. Ему нужно так развить свою память, чтобы она не нуждалась ни в каких записях, и приучить себя не стесняться присутствием аудитории. Но заметьте хорошенько, что в данном случае умственная работа совершенно однородна, она только производится в других условиях. Речь идет лишь о том, чтобы выполнить тот же труд с одним орудием меньше и с одной трудностью больше. Письменное упражнение в размышлении сохраняет при этом свою полезность, но только нужно приучить себя, кроме того, к формулированию своей мысли не на письме, а выражая ее пред лицом аудитории.

Для достижения той и другой цели есть только одно средство, а именно: «fit fabricaudo faber». Нужно упражняться. Но не спешите слишком скоро идти в школу опыта; не пробуйте трудиться при условиях более трудных раньше, чем вы окажетесь в силах работать над тем же предметом при условиях менее трудных.

Сейчас я скажу о способе преодолеть трудности; я поговорю о месте и предмете первых ораторских упражнений. Если вы умно приметесь за дело, вы очень скоро найдете в аудитории не средство к стеснению и конфузливости, а помощь и сотрудничество. Впоследствии, когда вы будете говорить публично, берегитесь полагаться на одну импровизацию. Не ограничивайтесь только ею и возвращайтесь к письменному изложению своих размышлений, и каков бы ни был ваш успех, не оставляйте никогда этого способа. Импровизированная речь представляет опасность потерять все силы, то, что она выигрывает в живости. Кто пользуется только импровизацией, может быстро сделаться болтуном, пустомелей. Бывают изящные красноречивые говоруны; когда слышишь их в первый раз, они нравятся, но чем чаще слушаешь их, тем более испытываешь какое-то неприятное впечатление, кажется, что модуляции их речи приобретают звучность пустой бочки. Будьте уверены, что эти милые говоруны никогда не записывают своих речей и не заботятся о точной и строгой формулировке своих мыслей.

Нужно постоянно выковывать на наковальне письменного изложения пружины, которые иначе способны потерять свою эластичность в быстром течении горячего слова. Еще Квинтилиан говорил, что, говоря, учишься писать, а пиша – говорить. Вдумчивый и неторопливый писатель, упражняясь в импровизации, приобретает легкость и известный полет слова. С другой стороны, оратор, упражняясь в письменном изложении, выигрывает в точности и содержательности своих рассуждений. Раз перед вами стоит известное препятствие, вернитесь к нему молча, размышляйте, запишите, и каков бы ни был ваш успех, будьте твердо уверены, что если вы будете пренебрегать молчаливым трудом в тиши кабинета, вы станете импровизатором в дурном смысле этого слова. Вы видите что если я, как казалось одну минуту, хвалил лень, то это продолжалось недолго, и вы готовы воскликнуть: «Разве нужно, чтобы все наши адвокаты стали Лейбницами, Гумбольдтами, или…. Пик де Мирандолями!»