Искусство французского поцелуя - [48]

— Коньки моей сестры, — сказал он вместо приветствия, — и ужин. Вернее, его часть.

— Ты готовил?!

Я-то думала, мы перекусим по дороге сэндвичами или блинчиками.

Гейб пожал плечами.

— Нам будут нужны силы, сама скоро поймешь. И потом, ничего особенного я не готовил, стряпня — не мой конек. Но вот спагетти болоньез у меня фантастические, раз я сам это говорю.

Я засмеялась.

— Пахнет аппетитно!

И я не соврала: манящий аромат помидоров, базилика и чеснока витал в коридоре, приглашая меня внутрь.

— Пойду доготовлю, — сказал Гейб, — а ты примерь Люсины коньки.

Пока он накрывал на стол и рубил салат, я влезла в ролики его сестры и с удивлением обнаружила, что сидят они почти идеально. Я встала и немного покачалась из стороны в сторону. Подошел Гейб.

— Ну как?

— Хорошо.

Он пощупал мыски, как это обычно делают продавцы в обувных магазинах.

— Немного великоваты, но если надеть еще пару носков, будет в самый раз. Сейчас принесу.

Через сорок пять минут мы с Гейбом, наевшись спагетти и нагрузившись коньками, носками, шлемами и защитой, двинулись к станции метро «Ля Мот Пике Гренель», которая была в пяти минутах ходьбы от его дома.

— Ты вроде говорил, что вырос во Флориде, — завела я беседу. — Тогда почему твоя сестра живет в Бретани?

Я переложила коньки из одной руки в другую — они понемногу тяжелели.

— Вообще-то она мне сводная сестра, — ответил Гейб, поглядел на меня и остановился как вкопанный. — Ой, давай я понесу. Надо было сразу так сделать, извини.

Несмотря на мои возражения, он забрал коньки и отдал мне шлем и защиту, которые были намного легче. Я поблагодарила, и мы зашагали дальше.

— То есть Люси — дочь твоего отца? — спросила я. Гейб кивнул.

— Ага. Он до сих пор живет в Бретани, а мама во Флориде. Поскольку я каждое лето жил у паны, мы с Люси очень близки.

Я поразмыслила над его словами и кое-что поняла.

— А, вот откуда ты знаешь, что Гийом рос в Бретани! Вы знакомы с детства?

— Да, — быстро ответил Гейб — Верно. Но я думал, мы не будем разговаривать о работе.

Тут он умолк: нам пришлось повозиться, чтобы с занятыми руками выудить из карманов билетики метро. Когда турникеты были позади и мы сели на поезд, следующий по шестой линии — «Насьон», — Гейб сменил тему, спросив, где я жила во время учебы. Я решила больше не заговаривать о Бретани: в конце концов, ответ на волновавший меня вопрос — почему он так много знает о детстве Гийома — я получила.

Более сумасшедшего зрелища, чем «Pari Roller», я в жизни не видела.

Тысячи роллеров собрались на площади Рауля Дотри, между железнодорожным вокзалом и огромной башней Монпарнас. Организаторы прочли нам короткую лекцию по технике безопасности и правилам дорожного движения. Гейб тихо переводил, пока я влезала в носки, коньки и надевала защиту. Затем он помог мне застегнуть шлем и широко улыбнулся.

— Ты такая красотка, Эмма, — сказал Гейб, легонько похлопав меня по шлему.

Я наморщила нос.

— Ага, мои лохмы сплющились в гриб под огромным твердым шлемом, и теперь я просто неотразима.

— Ты действительно неотразима, — на удивление серьезно проговорил Гейб.

Я хотела было сострить, но в эту секунду раздался свисток, и нас чуть не сбила армия роллеров, обрушившихся на Париж.

— Вперед! — Гейб улыбнулся, положил руку мне на плечо и помог устоять на ногах, пока мы пробирались сквозь толпу людей на роликах. — Готова? — крикнул он сквозь грохот тысяч колес по мостовой.

— Ага! — выдавила я, и мы поехали, подхваченные неудержимой волной роллеров.

За полтора часа нам едва удалось перекинуться словечком, пусть Гейб и оглядывался каждую минуту — не отстала ли я. Я не отставала, хотя всю дорогу благоговейно смотрела по сторонам. Так быстро и лихо я еще никогда не каталась, но отстать было попросту невозможно — огромная волна увлекала за собой всякий раз, когда силы меня покидали. В груди все дрожало от грохота колес, и я любовалась прекрасными видами: далеко слева возвышалась Эйфелева башня, затем мы проехали мимо величественного оперного театра на правом берегу Сены и сквозь девятый округ к Северному вокзалу — здесь я должна была завтра сесть на поезд «Евростар» и отправиться в Лондон. Извилистыми улицами мы прокатились по районам, которых я не знала. Где бы мы ни ехали, всюду на тротуарах стояли люди — они махали нам, кричали, и я чувствовала себя участником грандиозного парада.

Когда мы, взмокшие и запыхавшиеся, въехали в Арман-Каррель — большой парк на противоположном конце города, — было без четверти двенадцать. Я рухну ла на траву и, последовав примеру остальных, легла на спину.

— Это было нечто! — выдохнула я.

Гейб стоял надо мной и весело улыбался.

— Очень рад. Но ты ведь знаешь, что мы проехали только половину маршрута?

— Что?!

Я резко села.

Он рассмеялся.

— Ну да, это середина пути. Мы немного передохнем и через площадь Республики поедем обратно на левый берег.

— О… — через пару секунд выдавила я, снова упав в траву и закрыв глаза.

Еще полтора часа такой езды — ужас!

— Можно остановиться и поехать домой на метро, — предложил Гейб.

Я приоткрыла глаза и покосилась на него. Он все еще разглядывал меня с веселым удивлением.

— Нет уж, я начатого не бросаю.