Искусство частной жизни. Век Людовика XIV - [65]

Ее глаза на звезды не похожи,

Нельзя уста кораллами назвать,

Не белоснежна плеч открытых кожа,

И черной проволокой вьется прядь.

С дамасской розой, алой или белой,

Нельзя сравнить оттенок этих щек.

А тело пахнет так, как пахнет тело,

Не как фиалки нежный лепесток.

Ты не найдешь в ней совершенства линий,

Особенного света на челе.

Не знаю я, как шествуют богини,

Но милая ступает по земле.

И все ж она уступит тем едва ли,

Кого в сравненьях пышных оболгали.[164]

Эта перекличка имеет отношение к общим для XVI–XVII вв. культурным стереотипам. В 1659 г. Сент-Эвремон не читал Шекспира — сомнительно, чтобы он читал его и позднее, живя в Англии. Но для него была привычна как устаревшая система сравнений (глаза — солнце или звезды, румянец — роза, губы — кораллы), так и ее отрицание, в свой черед превратившееся в поэтическую конвенцию. Описать внешность госпожи д’Олонн оказывается невозможно: любые характеристики оборачиваются банальностями. Поэтому Сент-Эвремон обращается к единственному безусловному показателю — воздействию ее красоты на окружающих: «Давно восхищаясь вами, я более всего дивлюсь тому, что в вас словно собрались прелести разных красот — и той, что поражает, и той, что трогает, и той, что дразнит, и той, что привлекает».

Как и многие из его современников, Сент-Эвремон связывал способность к суждению с процессом систематизации. Размышляя над тем или иным предметом, он обязательно делит его на части. Легенда о греческом скульпторе Зевксисе, который, не найдя идеальной красавицы, соединил в своем изображении черты нескольких прекрасных женщин (эту историю по другому поводу вспоминает и госпожа де Скюдери — см. четвертую главу), позволяет ему анатомировать красоту, последовательно разбирая, какие ее типы должны быть соединены вместе, дабы достигнуть совершенства, и как они воздействуют на душу. При этом, вслед за Гассенди (и, таким образом, за Эпикуром, переводчиком и толкователем которого был Гассенди), он различает две души: материальную (связанную с чувствами) и нематериальную (мыслящую). Когда речь идет о воздействии красоты на душу, то подразумевается чувствующая душа, чьи симпатии определяются темпераментом человека. Это объясняет, почему разных людей привлекают разные типы несовершенной красоты.

И наконец, последняя конвенция, которую Сент-Эвремон высмеивает уже в письме к госпоже д’Олонн, касается мотива «смерти от любви». Интересно, что в «Любовной истории галлов» над этим культурным штампом потешается сама Арделиза. Продавая свою любовь за деньги, она говорит: «Обычно нам твердят одни глупости, а когда решают написать любовное послание, то считают необходимым уверять в своем обожании <…>, как будто кому-то нужно их служение». Сент-Эвремон не противопоставляет идеализированную риторику и реальность, но, напротив, требует их полного соответствия. Обыгрывая свою позицию наперсника, он требует от госпожи д’Олонн подлинных смертей, которые бы свидетельствовали и о силе ее красоты, и о ее «жестокости».

«Характер госпожи графини д’Олонн» может служить иллюстрацией к его же философскому письму «Об удовольствиях», адресованному Бюсси:

Есть впечатления мимолетные, чуть задевающие душу: они будят ее чувства, позволяют замечать и беззаботно предаваться отрадному. Подобная приятность согласуется с нравом достойнейших людей, к самым серьезным занятиям непременно примешивающих этот род удовольствия. Но мне известен и другой: древние называли его mollities[165] — впечатление нежное и сладостное, льстящее, ластящееся к чувствам, наслаждением пронизывающее душу. От него происходит истома, незаметно сковывающая живость и силу разума; раз поддавшись этим чарам, трудно победить столь сладостное оцепенение. Впечатления возбуждающие ощущаются иначе, они будоражат чувства и ранят душу, пока дух не делается жарким и беспокойным. Однако выше всего то, что трогает, проникая в самую глубь сердца и вызывая лучшие чувства, нежностью пронизывая поступки. Об этом трудно говорить, ибо нет выражений, которые могли бы сравниться с подобными чувствованиями.[166]

Сходство рассуждений доказывает, что оба текста действительно написаны в один период (почти все датировки сочинений Сент-Эвремона имеют приблизительный характер). Кроме того, сопоставляя «Об удовольствиях» и «Характер госпожи д’Олонн» Сент-Эвремона с «Любовной истории галлов» Бюсси-Рабютена, можно наблюдать переход от интеллектуального, философского либертинажа к самому практическому. В эссе речь идет лишь о теории, в «характере» — о приложении теории к практике, тогда как в повести интеллектуальный конформизм рассказчика и персонажей сочетается с самым вольным образом действий.

«Характер госпожи графини д’Олонн» был напечатан в «Собрании портретов и похвальных слов в стихах и прозе, посвященном Ее Королевскому Высочеству Мадмуазель», вышедшем в свет в 1659 г.

Характер госпожи графини д’Олонн [167]

Не думаю, что мне больше посчастливится с вашим характером, нежели живописцам с вашими портретами: можно сказать, что лучшие из них потеряли на том репутацию. До сей поры нам не приходилось видеть красавиц столь совершенных, чей образ, оставшись наедине с собой, не приходилось бы тут приукрасить, а там избавить от недостатков. Лишь вы, сударыня, стоите выше искусства с его лестью и приукрашиваниями. Работа над вашим подобием никогда вас не увлекала и всегда заканчивалась неудачей, лишая совершенство достоинств, которыми обычно наделяют тех, кто их не имеет.